Гончаров и Бюро добрых услуг
Шрифт:
– Водопроводчик приходил.
– Удивленно взглянула на меня Броневицкая. Позавчера, почти сразу же после вашего ухода. Я ему сказала, что у меня все в порядке и ничего не течет, но он сославшись на превентивную проверку минут двадцать ковырялся в кранах и изрядно мне надоел. Я едва сдержалась, чтоб не прогнать его взашей.
– Ясно, можете не продолжать.
– Мрачно остановил я её.
– Покажите мне телеграмму.
– Что вам ясно?
– Зацепилась за меня старуха.
– Что ясно?
– Этот мнимый водопроводчик за то время, что
– Боже мой, значит мне придется менять замки.
– Игнорируя мое требование ужаснулась она.
– Вот негодяй - то, а я это сразу же почувствовала.
– У вас отличная интуиция, можно только позавидовать.
– Иронично заметил я.
– Вы хоть внешность его запомнили?
– Да, на зрительную память я никогда не жаловалась.
– Пожалуйста, опишите его как умеете.
– Да ради Бога. Парень лет двадцати, вашего роста и вашей комплекции. Лоб покатый с глубокими залысинами, надбровные дуги слегка выдаются, глаза широко расставленные, серого цвета, немного навыкате. Нос прямой, у переносицы вдавленный, ноздри широкие как у гориллы. Губы раскатистые, вывернутые, подбородок скошенный с ямочкой. Уши растопыренные. Одет в вытертую кожаную куртку, синие джинсы и черные старые сапоги. Кажется все.
– Вы отлично его описали.
– Похвалил я Броневицкую удивляясь тому обстоятельтву, что второй свидетель этого дела столь же наблюдателен, как и первый.
– А теперь я все таки хотел бы посмотреть телеграмму. Надеюсь вы её не уничтожили?
– Ну что вы!
– Возмутилась старуха.
– Это же документ. Доказательство того, что меня хотели обжулить. С её помощью я и расчитываю получить возмещение за свои убытки.
– Она бережно вытащила бланк из сумочки и сокровенно протянула его мне.
– "Мамочка, очень соскучился, приезжай." - Гласил короткий текст, а штемпель информировал, что телеграмма отправлена восьмого марта в пятнадцать часов из пятнадцатого отделения связи города Сызрани. О чем я тут же поставил в известность обманутую Фаину Моисеевну и пожелав ей приятных сновидений отправился домой, где меня с бранью и всяческими оскорблениями поджидала супруга.
– Ты вместо того, чтобы лаяться, заварила бы мне свежего чайку. Проходя в комнату миролюбиво предложил я ей.
– Не видишь, что ли, продрог я до мозга костей.
– Пусть тебя твои бабы чайком балуют, кот ободранный.
– Фыркнула она и направилась в спальню.
– Ко мне не подходи, от тебя за сто метров воняет духами, да ещё какими - то ископаемыми. Кажется такими душилась ещё моя бабушка. Идиот.
– Сама такая.
– Мстительно показав ей в след язык я пошел ставить чайник недовольно бормоча себе под нос.
– Духи ей не нравяться! Ископаемые! Хорошие духи, называются "Красная Москва". Такими духами, видите ли, её бабушка душилась! Дура, такими духами душились все наши бабушки.
Выпив чашку кипятка с лимоном я кое как отогрелся и окупировав
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Через неплотно задернутые портьеры солнце уже давно просочилось в комнату. Его нахальный луч с садистским наслаждением лупил мне прямо в глаза, но просыпаться я не собирался, я лишь недовольно ворчал и отстраняясь от него сползал все ниже и ниже. Конец этой экзекуции положила Милка, а точнее её пронзительный, каркающий голосок, которому позавидовала бы самая голосистая ворона.
– Гончаров, хорош дрыхнуть, утро прошло. К тебе пришла какая - то профурсетка.
– Скажи ей, что я сегодня не принимаю.
– Пряча голову под одеяло пробурчал я.
– Я уже сказала, что сейчас тебя разбужу.
– Не унималась жена. Вставай, засранец, приведи себя в божеский вид, а я пока её займу. Мне кажется, она богатенькая клиентка, а у меня уже деньги на исходе.
– Ну что за подлая у тебя натура.
– Откидывая одеяло жалобно заныл я.
– У всех жены как жены, а мне досталась сущая ведьма. Иди уж, сейчас встану.
Почистив перышки, уже через десять минут я рассматривал пришелицу. Лет тридцати от роду, пухленькая блондинка невысокого роста выглядела довольно аппетитно. Чуть вздернутый носик, синие глазки, чувственный ротик и розоватые кукольные щечки было не возможно обойти вниманием. По крайней мере, если бы она предложила мне часовую прогулку где-нибудь в дебрях Уссурийского края, то я бы не задумываясь согласился.
– Итак, в чем дело, мадам?
– Выступил я эдаким краснозадым селезнем. Я вас внимательно слушаю, но сперва представьтесь и скажите кто мне вас рекомендовал.
– Соседка снизу, Ольга Степановна, та которую вы в прошлом году затопили. Точнее не она сама, а её дочь и моя подруга, Кира Дубовская. Она мне вас рекомендовала как проницательного и бескомпромиссного сыщика.
– Ну уж прямо и так.
– Застенчиво засмущался я.
– Ваша Кира Дубовская несколько преувеличивает, хотя некоторые вопросы мне и в самом деле удавалось разрешать успешно. Но ближе к делу, я вас слушаю.
– Меня зовут Инна Николаевна Соколовская.
– Доверчиво глядя мне в глаза представилась она.
– А можно просто, Инна, меня все так зовут, наверное потому, что всю свою жизнь, восемнадцать лет я проработала в универмаге, в секции детских игрушек. Вот.
– Поставила она точку и замолчала ожидая моей реакции.
– Это хорошая работа.
– Одобрительно причмокнул я.
– Хорошая игрушка вызывает в ребенке положительные эмоции, воспитывает в нем добро и любовь к людям.
– Выдал я и тоже замолчал, потому как на этом кончался запас моих педагогических знаний.
– Да, конечно.
– Нарушила она затянувшуюся паузу и натянуто улыбнулась.
– Я люблю ребятишек. У меня дочь растет, Вика, пятнадцать уже, взрослая. Я ещё мальчика хотела, но первый муж был категорически против, а теперь уже поздно, мне тридцать семь лет.