Гончаров и Бюро добрых услуг

Петров Михаил

– Это не страшно, сейчас я вас обрадую и вы забудете, что такое головная боль. Я правильно говорю, коллега?

– Правильно.
– Жизнерадостно хрюкнул Ухов.
– Правильно, но слишком долго. Я тебе, шеф, так скажу, просто и понятно. Того ханыгу, что тебя бомбонул тринадцатого февраля мы сегодня утром повязали. При нем мы нашли целый мешок побрякушек. Маломало с ним поговорили и через шесть секунд он у нас закудахтал. Растер по палитре сопли и раскололся. Дело мы на него заводить не стали, сам понимаешь почему, копеечка она никогда лишней не бывает. Соображаешь? Короче, Коляринский, мы возвращаем

тебе кило каратов твоих рыжиков, а ты нам отдаешь четверть в долларовом эквиваленте. Это будет восемь тысяч баксов. Дорого? Но это же не лом, а старинные изделия ценяться по другой шкале...

– Какая мне разница.
– Закончив внутреннюю борьбу беззаботно рассмеялся Коляринский.
– Что лом, что в изделиях, для меня разницы нет, а знаете почему?

– Не знаем.
– Разочарованно ответил Макс.
– Почему?

– А потому что я ничего не терял и меня никто не грабил.

– То есть как это никто не грабил?
– От всего сердца возмутился Ухов.
– Он ведь сам нам во всем чистосердечно признался. Грабил!

– Нет, не грабил!
– Злорадно возразил Коляринский.

– А я говорю, грабил.
– Упорно продолжал настаивать Ухов.
– Грабил!

– Не грабил!
– От полноты захлестнувшей радости упал в кресло хозяин.
– Не грабил, господа хорошие! Никто меня не грабил, а Александра Николаевича Корейко поищите в другом месте.

– Неужели вы добровольно от этого отказываетесь?
– Тряхнув перчаткой я высыпал перед самым Геночкиным носом кучу драгоценного металла. Потому как округлились и забегали его глаза я понял какого труда это ему стоит. И теперь в его причастности я был уверен на все сто процентов.
– Берите и не сомневайтесь, это ваше золотишко, просто наш ханурик - грабитель его немного закамуфлировал и железки вделал, чтобы на магнит оно реагировало.

– Вот пусть на магнит оно у вас и реагирует, а меня оставьте в покое. Не понимаю, чего вы ко мне прицепились, забирайте ваши украшения и живите в свое удовольствие. Всего вам доброго, я вас больше не задерживаю.

– А мы сами ещё маленько подзадержимся.
– Добродушно улыбнулся Макс. Политика твоя, товарищ Коляринский проста и очень нам понятна. Жертвуя малым ты хочешь сохранить большее. Но это заблуждение. Мой троюродный прадедушка, известный в губернии разбойник, Рваное Ухо, тоже так думал. Когда палач тащил его на плаху затем чтобы аккуратно отрубить голову, то по неосторожности выдернул деду клок бороды. Это обстоятельство настолько возмутило моего уважаемого родственника, что он с кулаками бросился на мастера. И что же? Вместо того чтобы красиво и качественно выполнить свою работу, добрый палач без всякого прицела был вынужден развалить деду весь череп.

Такая вот история. Вместо того чтобы красиво и благородно сложить свою голову на плахе, дед из-за куска вонючей шерсти принял поистине собачью смерть. Ты понимаешь, висельник, на что я намекаю?

– Понимаю, а сейчас и вы у меня поймете. Майкл!
– В крайней степени раздражения крикнул он дежурившему за дверью охраннику.
– Выдвори гостей и без особенных церемоний. Можешь на них испробовать челюсти нового пса.

– Староваты они для него.
– Вытащив огромный револьвер оскалился Майкл.
– Пойдем, попрошайки. И не вздумайте

у меня дурить, так пулями нашпигую, что собака жрать не станет. Быстро на выход!

– Обижаешь, начальник.
– Огорченно заглянув в дырку пистолета причмокнул губами Ухов.
– Нехорошо, браток.
– Сделав примитивный обманный выпад он ногою отшиб пистолет, так что пуля вместо уховского глаза уложила Коляринского под стол. Выстрелить второй раз Майкл не успел по той простой причине, что его неестественно вывернутые руки повисли двумя безжизненными плетьми, а сам он открыв рот и выпучив глаза зашелся в молчаливом болевом шоке.

– Иваныч, перетяни его как следует подтяжками, да заткни как следует крикушку, а то сейчас он нам такую арию выдаст, что уши лопнут. Потом затащи за диван, а я тем временем займусь хозяином.

– Ну вот, Майкл, видишь как изменчив этот мир?
– Заталкивая в его глотку метровый шарф сожалеючи вздохнул я.
– И тебе руки ампутируют и собака голодная уснет.

– Иваныч, хорошь байки травить.
– Прервал меня голос Ухова в котором мне послышались брезгливые нотки.
– Иди сюда, Коляринский истекает кровью и мочой. Кажется ему руку зацепило, а откуда тогда моча?

– Из пузыря.
– Наступив на мокрые штаны кратко ответил я.
– Описался он, а памперсы сегодня не надел. Как здоровье, Геннадий Владимирович?

– Сволочи, немедленно вызовите врача и пустите меня в ванну, мне подмыться надо.
– С ужасом рассматривая растущее пятно на белом полотне рубашки заныл он.
– Вы мне за это ответите! Кто вам позволил стрелять в живого человека!

– Простите, мы в вас не стреляли.
– Жестко глянул на него Макс.
– И давайте раз и навсегда определимся в этом вопросе. Скажите спасибо своему Майклу, это он пустил вам дурную кровь. Я верно говорю, или вы меня не поняли?

– Понял.
– Поморщился незадачливый бизнесмен.
– Стрелял Майкл, скорее пригласите доктора, я ведь истеку кровью!

– Значит такова твоя стезя.
– Развел руками Ухов.
– До доктора далеко, а до нас рукой подать. Подумай, кто тебе нужнее в ближайшие пять минут.

– Конечно вы, я все понял, но что вы от меня хотите?

– Пустяка. Совершеннейшего пустяка.
– Ухов дружелюбно и ласково похлопал его по искалеченной руке.
– Мужайся, зема. Будь мужчиной. Расскажи, где и каким образом ты состряпал свой золотой фонд? Скажешь правду - я перетяну тебе руку и кровь остановится, соврешь - истечешь её в подвале возле любимого сейфа. Как видишь, дилемма у тебя простая и мудрствовать не приходится. Времени у тебя не больше трех минут, примерно столько бензина осталось в твоих баках.

– Останови кровотечение.
– Через минуту уже слабым голосом попросил Коляринский.

– Остановим, товарищ, конечно остановим.
– Заботливой наседкой захлопотал Ухов.
– Мы что же не понимаем, все мы понимаем, чай не фашисты какие итальянские, имеем сострадание к советскому гражданину. Все мы люди, все человеки.
– Туго перетянув собственным ремнем самый верх плеча Ухов вытер окровавленные руки о ковер и поощрительно улыбнулся раненому. Потенцию не гарантирую, а жить будешь, естественно если расскажешь нам правду. Мы слушаем тебя с удвоенным вниманием.