Гончаров и кровавая драма
Шрифт:
– Тогда какой ей смысл демонстрировать свою осведомленность о тайниках?
– резонно возразил Шуйский.
– Не знаю, но просто так сбрасывать ее со счетов я бы повременил, причмокивая вино, заметил тесть.
– Каким образом и когда вам стало известно о преступлении?
– Примерно в половине девятого их соседка, Никулина, вышла с мусорным ведром и заметила, что дверь квартиры Чернореченских немного приоткрыта. Это ее крайне удивило и озадачило, потому как она знала их осторожность и аккуратность. Еще ничего не подозревая, бедная женщина
– А на работе вы у него были?
– робко вмешался я.
– Может быть, там удастся выяснить что-то интересное?
– Был, но пусто. Никто ничего не знает. Говорят, что накануне Чернореченский был, как всегда, в меру вежлив, в меру требователен.
– Скажи, Гена, помимо рублей и долларов (это мелочь), он обладал еще каким-то состоянием?
– То, что нам удалось выяснить, впечатляет. Судите сами: дом в городе, трехэтажная дача, три гаража и квартира, где он проживал с семьей. А кроме того, он имел два дорогих автомобиля, приличный катер и, не исключено, банковский счет где-нибудь там, за бугром.
– Кому теперь достанется все это добро?
– Братьев и сестер он не имел, а родители его умерли лет пять назад. Дети убиты, у жены, кроме сестры Тамары Дмитриевны, тоже никого нет. Прямой наследницей она не является, но должна получить какие-то крохи. Какие именно, точно не знаю, но думаю, что сущие пустяки.
– Интересная картинка, - крякнул полковник, - убили человека, а его несметное добро остается невостребованным! Странно мне это.
– Согласен, ясности нет, - кивнул Шуйский.
– Но теперь уж ничего не поделаешь.
– Теперь не поделаешь, нужно было думать заранее...
– задумчиво промолвил тесть.
– А может, заранее все и было продумано?.. Какого возраста был Чернореченский и сколько лет стукнуло его жене?
– Анатолию Ивановичу недавно исполнилось сорок семь лет, а Римме Дмитриевне не было еще и тридцати, - мало что понимая, ответил следователь.
– Но какое это имеет значение?
– Пока трудно сказать, - уныло заметил Ефимов.
– Просто я почему-то предвидел заметную разницу в годах.
Такой или примерно такой разговор состоялся у нас во вторник, а в четверг рано утром наше мужское одиночество было неожиданно нарушено прекрасной дамой с синими печальными глазами и пепельными волосами. Тонкий, чуть курносый нос, мягкий подбородок и характерный разрез губ показался мне знакомым. Высовываясь из-за мощной полковничьей спины, я пригласил ее войти и чувствовать себя как дома.
– Вы меня не знаете, - стоя в передней, нерешительно начала она.
– Да и визит мой вам покажется странным, но обратиться к вам мне посоветовала подруга, которой вы несколько лет назад здорово помогли, - обращаясь к тестю, выдала она любезную тираду.
– Прошу вас, раздевайтесь и проходите, - турманом надув грудь, загулькал полковник.
– Проходите в кабинет, там все мне расскажете. Костя, приготовь нам
Удалившись, они закрылись, оставляя меня наедине со своей досадой и ненужностью.
Наиподлейшим образом сварив им кофе, я подошел к двери и гаденько спросил: будет ли мое появление кстати и не помешаю ли я своим непрошеным вторжением?
– Входи, чего там...
– открывая дверь, проворчал тесть.
– Какое там вторжение. А тем более дамочка перепутала, оказывается, ей нужен господин Гончаров.
– Да, да, - поспешно подтвердила визитерша, - мне нужно поговорить с Константином Ивановичем Гончаровым, и если это вы...
– То не пейте этот дурацкий кофе, заварим новый. А пока я весь в вашем распоряжении.
– Я Ерошина, - сразу огорчила меня она.
– Тамара Дмитриевна Ерошина. Младшая сестра Риммы Чернореченской.
– Очень приятно, - давая полковнику знак включить диктофон и оставаться на месте, ответил я.
– И что же вас ко мне привело?
– Чтобы не отнимать у вас времени, я буду краткой. У меня случилось несчастье, убили сестру, ее мужа и моих племянниц. Я знаю, что вы были в их квартире вскоре после того, как случилась эта трагедия.
– Допустим. И что из этого следует?
– Я прошу вашей помощи. Наверное, для вас не секрет, что меня считают главной подозреваемой. Бесконечные допросы, вопросы на засыпку. Мне кажется, что скоро я сойду с ума. Мало того что пережила смерть сестры, так теперь меня дергают разные следователи - то милиции, то прокуратуры. Причем по нескольку раз на день, совершенно не обращая внимания на мое состояние.
– Вы отлично выглядите, - не отходя от кассы, выдал я ей заслуженный комплимент.
– Пожалуйста, прошу вас, не издевайтесь надо мной. Если б вы только знали, какие кошмарные, бессонные ночи я провожу. Ну да ладно, я к вам пришла вовсе не для того, чтобы плакаться в жилетку и ждать каких-то утешений. Я пришла с определенной и конкретной целью. Помогите мне выпутаться из всей этой истории.
– С удовольствием, но как? Что я должен делать? Пойти к прокурору и, по-дружески похлопав его по плечу, сказать: ты, брат прокурор, это дело брось, гражданка Ерошина чиста, как слезинка Богоматери, и ко всему этому делу не имеет никакого отношения. Так?
– Нет, не так, вы должны как можно скорее найти настоящего преступника. В моей признательности можете не сомневаться, я зарабатываю достаточно, так что смогу достойно вас отблагодарить.
– Видите ли в чем дело, - подумав, промямлил я, - возможно, я бы и согласился ввязаться в это дело, кабы не предупреждение начальника милиции. Он достаточно прямолинейно мне заявил, что если я начну совать свой нос туда, куда не следует, то надолго потеряю спокойствие и вкус к жизни.
– Но мне-то он этого не говорил, - сочно прогудел полковник и как-то двусмысленно подмигнул несчастной женщине.
– Меня он ни о чем не предупреждал, а значит, в этом плане я свободен в своих действиях. Я верно говорю, Тамара Дмитриевна?