Гончаров и кровная месть
Шрифт:
– Что делать-то будем?
– Вяло поинтересовался директор.
– Самое лучшее в вашем положении, как можно быстрее, вместе с семьей, отсюда дергать, если возможно, то прямо сейчас.
– Но как же работа? А потом, он возможно отдаст мне мои проекты. может лучше заплатить?
– Конечно, и ждать другой, аналогичной бумаги, только с требованием более крупной суммы. Ты что, Крылов ненормальный. Первый раз слышишь как это делается. Почерк и приемы у них одинаковы. Высосут всю кровь, а потом, в лучшем случае, выкинут как использованный презерватив. Запомни, никакой документации ты таким путем не добьешься. Немедленно убирайся из города. У тебя есть закрытый фургон?
– Есть "сапожок", а что?
– Сядешь туда с семьей и уедешь в другой город, а я тем временем постараюсь его вычеслить, кое - какие подозрения у меня уже есть, пока ты здесь, ответь на несколько вопросов, только конкретно.
– Да, конечно, если вы считаете, что так будет лучше.
– Так считает практика. Кому из твоих сотрудников за пятьдесят?
– Никому. У нас старше сорока пяти никого нет. Один был, да сплыл.
– Кто-то уволился? Кто он?
– Если убийство можно Считать увольнением, - то Гальский.
– Мне нужен человек по имени Санек.
– Есть у меня пара Саньков, только их так никто не зовет. Александр Алексеевич и Александр Николаевич.
– Неважно, сколько им лет?
– Обоим лет по тридцать.
– У кого из них вставные, золотые зубы?
– Ни у кого нет. Сейчас вообще редко таких встретишь, предпочитают вставлять белые. Единственный кто носил во рту это украшение был, опять таки Владимир Михайлович Гальский.
– Вот как, - меня словно прошила молния, - Это интересно. Вы даже не представляете насколько это интересно. Жаль, что его не звали Саньком, но думаю доберемся и до Санька. Кажется я что-то начинаю понимать. Скажите мне адрес вашей мастерской и коттеджа Гальского. А лучше на время вашего отсутствия доверьте мне свой служебный автомобиль вместе с водителем.
– Но кто же повезет нас?
– После того что вы мне сейчас сообщили, я думаю, что лучше всего вам нанять посторонний фургон для перевозки мебели.
– Не вижу связи.
– У меня она тоже пока просматривается смутно, но береженного бережет бог. Где сейчас ваша семья?
– Дома, где ей ещё быть. Жена вообще не работает, а дочка приболела.
– Отлично, сейчас вы ей позвоните и скажите, чтоб собиралась в десятидневное путешествие, куда там? . .
– В Ульяновск, к родителям.
– Хорошо, только к родителям вы не поедете, а остановитесь у своих друзей, у вас там есть знакомые?
– Конечно, но почему. . .
– Надо, Федя, Гальский знал, что у вас там живут родители.
– Да, но причем тут он, Насколько я понимаю он труп.
– Если и труп, то опасный. Короче, звоните и пусть она никому дверь не открывает. Вы останетесь здесь, а я сам подъеду за ними на каком_нибудь экзотическом автомобиле и представлюсь Гончаровым. С ними вместе заедем за вами. Звоните, я предлогаю наилучший вариант.
– А вы можете гарантировать. . .
– Я могу вам гарантировать только размножение кроликов в Австралии, все остальное божья воля, но опираясь на мой умишко хилый, думаю вам лучше поступить так, какя вам говорю. А теперь давайте действовать, вы своим присутствием связываете мне руки, которые работают на вас.
Через полчаса я подъезжал к шикарному особняку, где коротал свой досуг господин Крылов. Надо отдать должное сообразительности его жены. Она поняла все сразу и без вопросов затащила ревущего ребенка в некомфортабельную будку техпомощи. Совсем обнаглели эти Новые нерусские. Когдато для нас большим счастьем было прокатиться в кузове грузовика. О, времена, о, нравы! Крылов уже ждал, он с чувством пожал мне руку и чуть было не прослезился.
– Я верю тебе Гончаров. Не подведи!
– По моему ты даже на краю могилы будешь искать поддержку. Звони мне три раза на день, только не требуй векселей. Я буду на тебя работать. Стой, чуть было не забыл. О твоем местонахождении не должен знать никто. Ты понимаешь о ком я говорю?
– Нет.
– Ну и тупой же ты Крылов. Я имею ввиду твою сестру Зинаиду.
– Да ты что, с ума спятил?
– Еще не знаю, но думаю узел завязался крепкий и твоя задача не накинуть его себе на шею. Привет и обязательно звони, но только мне.
Они уехали, а во мне появилась злость, которую очень трудно унять. Я никогда не был угодником, видел много смертей и драк, Но наверняка наливался злобой , когда видел, что это не так. Видно такие стихи придумал Высоцкий, потому что другому идолу мы не поклонялись. Оно и правильно. прошло двадцать лет, а я по сей день его люблю. Вероятно всякий динозавр имеет свое время. Собачья чушь, умрут Леонтьевы, сгинут Пугачихии, хорошщие вообщем певуны, но временные. Вечным останется Шумская, Кревченя, Лиепа.
Что-то я слишком расфилософствовался, мне в задницу уперся буфер красивой иностранной машины и негромкий голос вежливо спросил.
– Ну ты. . . удак, с тобой что ли ехать надо?
Парень был нагл, как только что оперившийся петух. Он сидел в роскошном Мерсе, на всех положив баклан. Я всегда завожись с полуоборота, но на этот раз промолчал, сделал удивленную физиономию и неопределенно показал назад. Парень вышел из машины осмотрелся и на всякий случай утвердительно спросил.
– Вы ведь Константин Иванович?
– Может быть.
– Тогда я к вам. Куда поедем? Я от Юрия Михайловича.
– Сначала мы позавтракаем. Ты любишь завтракать?
– Как скажите. Я на десять дней в вашем распоряжении, включая выходные.
Хитрая мастерская крыловской фирмы находилась прямо при въезде в небольшую деревеньку. Она была обнесена бетонным забором с покореженными ворот дибил за рылем остановылся предлыгая мне выйти из машины.
территория была заброшена, и вероятно дней десять тому назад. Посрединегрязной замасленной территории лежал взорванный, разбитый Жигуленоке В несколько раз я обошел вокруг, ничего не понимая. Дебил шел рядом , контролируя каждыймой шаг.