Гончаров и женщина-убийца
Шрифт:
– Вы что, спите?
– Нет, играю в хоккей. Почему так рано? Вам что, не спится?
– Простите, но дело идет к одиннадцати, если я вам помешал, то...
– Это вы меня извините, вчера наглотался таблеток, вот и результат. Что хорошего расскажете?
– Ваш знакомый сделал, что обещал, как быть дальше?
– Сейчас подъеду, только по пути загляну в банк. Вы дело-то еще не заводили?
– Как это не заводил? Пройдут за мелкое хулиганство, получат свои родимые пятнадцать суток и, простимся с ними до следующей встречи, если не поумнеют.
В
Ближе оказалась улица Красная, а на ней тридцать первый дом, где некогда проживал господин Гриднев, какая-то железнодорожная шишка. Дверь двенадцатой квартиры открыл симпатичный вьюнош системы "вундеркинд". От роду ему было лет тринадцать, но держался он независимо и с достоинством. Без тени опаски он пригласил меня в дом, даже не поинтересовавшись, кто я такой и с чем меня едят.
– Проходите в комнату, не разувайтесь, у меня не принято.
"Однако!" - только и подумал я, проходя в богатые хоромы с гобеленами на стенах, лепным потолком и пушистым ковром старинной работы.
– Мальчик, а когда придут твои родители?
– спросил я, усаживаясь в высокое, но удобное кресло не нашего века.
– Мои родители не придут никогда, - коротко и резко ответил подросток.
– Что будете пить? Мартини, джин, коньяк?
– Спасибо, я за рулем. Мальчик, а кто-нибудь из взрослых дома есть?
– Нет, если не считать Любы, но она здесь домработница. Собственно, что вы хотели?
– Наверное, мне лучше подождать кого-нибудь из взрослых.
– Вы никого не дождетесь, потому что их попросту нет. Взрослый здесь я. Говорите, по какому поводу вы пришли. У меня не так много времени, чтобы объяснять вам все произошедшее. Мне, видите ли, приходится самому себя кормить, да еще Любу в придачу.
"Полный маразм, мальчик явно ненормальный", - подумал я про себя, а вслух сказал:
– Меня интересует жизнь бывшего хозяина этой квартиры, некоего господина Гриднева.
– Зачем это вам?!
– Паренек спросил, как ударил хлыстом.
– Наверное, я об этом скажу кому-нибудь другому, кто повзрослее. До свидания, молодой человек.
– Почему вас интересует папина жизнь?
– Господи, - искренне удивился я.
– Так вы его сын? А мне сказали, что жил он одиноко!
– Так оно и было, но извольте объяснить, зачем вам прошлое отца. Я имею право это знать.
– Безусловно, но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Константин Иванович Гончаров, вот мои документы.
Мальчишка внимательно осмотрел мою ксиву и, кажется, остался доволен, потому как вполне серьезно подал мне руку:
– Евгений Евгеньевич Гриднев, инженер-программист, работаю по договорам, поскольку на постоянную работу не берут из-за возраста. Но что вас ко мне привело? Я и мой отец были далеки от преступного мира. Он был классный инженер
– Женя, дело совершенно не в этом, я и не сомневался, что услышу нечто подобное. Просто меня насторожил ряд аналогичных смертей. Они очень похожи друг на друга, и у меня есть некоторые подозрения в том, что инфаркты вызваны искусственным путем. Поэтому я и хотел бы узнать некоторые подробности из личной жизни твоего отца. Возможно, мне удастся найти человека, который к этим смертям причастен. Ты бы хотел этого?
– Всей душой, но боюсь, ничем помочь не могу. Дело в том, что с десяти лет, с того момента, как умерла мама, я воспитывался в интернате. Для одаренных детей. Нет, не потому, что отец хотел от меня избавиться, он очень меня любил, просто его рабочий день четырнадцать и более часов. Смотреть за мной было некому, Люба не в счет, она у нас приходящая, поэтому мы с отцом решили, что мне лучше несколько лет пожить в интернате. Два раза в год я к нему приезжал, и мы устраивали праздник. Он брал небольшой отпуск, и мы с ним устраивали грандиозный кайф, катались на лыжах, ходили в театры, обедали только в ресторанах...
– Стоп, Женя, ресторан - это важно! Какой ресторан предпочитал твой отец, где вы чаще всего обедали?
– Затрудняюсь сказать, по-моему, мы побывали во всех кабаках города. Но вообще-то, наверное, чаще всего приходилось бывать в "Карасе", отец очень любил рыбу, а мне-то все равно, я не гурман.
– Значит, можно считать "Карась" его любимым рестораном?
– Наверное, да, там у него все официантки знакомые.
– Хорошо, Женя, извини за нескромный вопрос, сколько он получал?
– В цифрах сказать не могу, но знаю, что очень много. Я сейчас не зарабатываю и десятой части, хотя заработок имею выше среднего по стране. Только вот...
– Что ты хотел сказать?
– Не знаю даже... В карты отец не играл, кроме преферанса, водку пил умеренно, и я не знаю, но...
– Ты не мог найти его сбережения, так?
– Да, откуда вы догадались?
– Я не догадался, просто так должно было быть. В случае, который я расследую, тоже исчезли ценности. У вас из домашних ценных вещей ничего не пропало?
– А я-то грешил на Любу... Из дома исчезло прапрабабушкино столовое серебро, целый гарнитур девятнадцатого века, он, наверное, килограммов десять весил. Надо немедленно извиниться перед Любой.
– Пока подожди, ведь ничего еще не ясно, но думаю, это не ее вина. Теперь, Женя, позволь мне задать тебе весьма деликатный вопрос: как твой отец разрешал любовные проблемы, была ли у него постоянная женщина, которая бы появлялась в вашем доме регулярно?
– Скорее, нет. Точно знаю, что жениться он не хотел. Не хотел приводить в дом новую женщину. Ему казалось, что этим он нарушит клятву, данную когда-то маме. А на стороне кратковременные связи у него были, я это знаю точно, любил он это дело больше всего, кроме работы.