Гончаров приобретает популярность (Часть 2)
Шрифт:
– Зубами.
– Уже имея некоторый опыт ответил я.
– А ты мне их дал?
– Ехидно спросила старуха и мелко рассмеялась.
– Чего?
– Не понял я.
– Зубы эти самые, которыми я должна тебя развязать. я уже позабыла как они клацают, а ты мне такое говоришь. Лучше уж ты меня развязывай своими зубами.
– Не могу.
– Проклиная тестевский кулак чуть не заплакал я.
– У меня их тоже нет.
– Вот незадача - то. Сллухай ка сюда, там у меня в конце подпола стоит столб подпорка, а в нем вбита старая
Деревнской бабаке ума и смекалки не занимать. На коленях в полнейшей темноте, периодически стукаясь лбом о стены и ведомый указаниями бабы Любы я наконец нашел нужный столб со скобой и как тоскливая сука заерзал по нему задом.
– Баба Люба?
– Между делом спросил я.
– А откуда взялся этот Паша?
– Так он в подполе сидел, я ведь тебе мычала и глазами показывала, а тебе хрен по деревне. Пока ты с ней разбирался он тебя из подпола - то за ноги и дернул. Не слушал ты меня, вот и результат? Как там у тебя? Ладно получается?
– Не очень, шнуры - то капроновые, но потихоньку дело идет. Ты мне лучше расскажи как серебро перекочевало от Марии Андреевны в твои казематы?
– А его у Маньки и не было. Она вообще не знала, что оклады уже года как четыре у меня в подполе зарыты. Она до самой своей смертушки так и думала, что они в подвале под церковью схоронены.
– Не надо мне дут в уши, баба Люба, я отлично знаю, что она давно перенесла оклады из хранилища к себе домой, об этом свидетельствует её граненная рюмка найденная мной в пещере. В неё она вставляла свечу.
– Это не её рюмка, а моя и не она перетащила клад, а я сама.
– Значит она вам об этом рассказала, а вы бессовестно воспользовавшись её тайной присвоили церковную утварь принадлежащую всему селу.
– Как бы не так. От Марии на этот счет никто не мог и слова - то вытянуть. Послушайте как дело - то было. Когда церковь запретили, то она долго стояла бесхозная, а году в трицать пятом в ней устроили клуб. Потом уже после войны клуб построили новый, а в церкви сделали спортивный зал и меня поставили уборщицей и сторожихой. Но тогда я ничего такого не знала, иначе бы по дурости лет все растрепала по селу и от окладов давно бы след простыл.
Спортивный зал там продолжался долго, ровно столько сколько жива была школа и туда ходили заниматься детишки. Марья тогда, хоть и сама была учительшей, на это сердилась, но терпела. Говорила, что хоть так, да стены поддерживают и ремонтируют. А потом школа кончилась, дети разъехались и спортзал стал никому не нужен. Тогда Григорий Федорович велел хранить в церковном подвале картошку, свеклу, капусту, и разные другие овощи. Но сторожем по прежнему оставалась я. Скоро ты там свои веревки перепилешь? А-то я уже вся занемела.
– Скоро, рассказывай.
– Я всегда понемногу пользовалась общим складом, то пару килограммов морковки домой притащишь, то ведерко
Собралась я однажды темной ноченькой, да в дождичек, взяла кой - какой инструмент и в церковку - то занырнула. До утра пласталась, а лаз проковыряла. Привалила его всякими ящиками, да мешками и до другого раза. А следующей ночью и добралась до тайника Алексея Михайловича. Потом дело полегче пошло. Стала я через день, да каждый день понемногу то добро домой перетаскивать. Когда ночью, а когда и днем, потому как сказала, что привожу в порядок помещение для засыпки следующего урожая. Вот так потихоньку все до осени и перетаскала и сразу же замуровала тот ход.
– Умная ты, баба Люба, а зачем ты меня в том подвале замкнула?
– Предупреждала я тебя этим, да и пугнуть хотела, чтоб не занимался ты непотребным делом. Да и сама перепугалась, а вдруг как найдешь тот лаз, увидишь, что ничего в той пещере нет и пойдешь звонить по деревне. Начнут искать по дворам и дойдут до меня. Все у меня отберут и распродадут Белую церковь по всему свету.
– Значит имя села сберегала?
– Чувствуя легкий запах гари с мздевкой спросил я.
– А как же, только так.
– Охотно согласилась старуха.
– Врешь ты все, баба Люба. В этом случае ты бы обо всем рассказала Марии Андреевне, ты же этого не сделала.
– Не могла я ей об этом рассказывать, потому как она со своей Зойкой снюхалась, а ту стерву я за версту чую, увезла бы она все оклады за границу.
– Нет больше Зои Андреевны.
– Освобождаясь от пут сообщил я.
– Да это ж куда она делась?
– Судя по всему её умертвила собственная дочь, которая только что была здесь? Вы догадывались, что Клара Оттовна является племянницей Марии Андреевны?
– Почему же догадывалась? Я об этом знала. Она раньше частенько сюда заныривала. Манька её жалела, как же, сиротиночка. Она ей предлагала жить у нее, да толко Кларка в мамашу свою пошла, эгоистка каких ещё свет не видел.
– Почему вы не рассказали мне об этом раньше?
– А почему я должна была тебе все рассказывать?
– Да потому что я бы все понял гораздо раньше и не погибло бы столько невинных.
– Ты бы все узнал раньше и все церковное добро давно бы утекло за границу.