Гончаров распутывает узел
Шрифт:
– Да вы не волнуйтесь, когда будет нужно я вам позвоню.
Теперь оставалось последнее и немаловажное. Романыч конечно мужик хороший, душевный мужик, но кто знает чем дышит его левое легкое. Старик он тертый, ему такого дурака как я посадить на кукан, что сигарету выкурить. Может получится, что красиво выстроенный финал превратиться для меня в похоронный марш. Тут и думать нечего. Подстраховка мне необходима, тем более я не один. За собой прицепом можно утащить и Джамилю.
– Ласточка, скажи своему шефу, что его хочет видеть господин Гончаров.
– Приказал
– У него люди, но я сейчас спрошу, вы присаживайтесь.
– Уважительно глядя на меня предложила она и скрылась за дверью.
Люди покинули его кабинет в течении пяти минут, а сам он радушно улыбаясь вышел мне навстречу и чувственно пожав руку удостоил аудиенции.
– Я рад, что ты забыл о том недорозумении и забежал. Как идут дела, как политико - моральное настроение? У тебя появились какие - то проблемы?
– Нет, я думаю помочь решить твои.
– Мои?
– Крутая шутовская бровь удивленно поползла вверх.
– Что ты имеешь ввиду?
– Мне кажется ты заинтересован в скорейшем завершении того дела со зверским убийством на кирпичном заводе. Или я ошибаюсь.
– Оно же в прокуратуре, а что, у тебя есть какие - то новости?
– А ты бы хотел их получить?
– Что за вопрос. А ты готов бескорыстно мне их представить?
– Да, если соизволишь сегодняшней ночью прогуляться вместе со мной.
– Сколько человек я должен взять с собой и насколько серьезно твое заявление?
– О том насколько оно серьезно тебе предстоит убедиться самому. Что же касается группы захвата, то думаю нам вполне хватит одного человека.
– Опять ты какую - то фигню лепишь.
– Как знаешь, обойдусь и без тебя. Нам с напарником слава и почести не нужны. Вот я и подумал задарить их тебе, но раз не хочешь...
– Кто тебе сказал, что не хочу? Результат ты гарантируешь?
– Горантирует только Геращенко и Федоров, а я предлагаю тебе прогулку.
– И мы возьмем преступника?
– Вероятно да, и даже не одного.
– А говоришь группа захвата не нужна.
– С теми преступниками ты один справишься левой пяткой. Бери пару человек, но не больше, не надо устраивать из этого крупномасштабной операции. Будет смешно.
– Когда начало и где встречаемся?
– В двадцать три ноль ноль здесь в твоем кабинете. Но до этого я бы тебя попросил об одной любезности.
– Ну вот.
– Понимающе скривился начальник.
– Вот и все твое бескорыстие.
– Заткнись. Это касается нашего же дела. Брать мы их будем ночью, но чтобы до этого они не расползлись как тараканы, ненавязчиво поставь возле дома людей.
– Возле какого дома?
– Живо заинтересовался он.
– А может быть мыих сразу и повяжем, чего ночи - то ждать? Ночью все кошки серые, перепутать можно.
– Если ты это сделаешь, то все испортишь и ответ тебе держать перед Романычем.
– Я понял, никакой самодеятельностим не будет, а парней я пошлю прямо сейчас. Говори адрес, я записываю.
– Здесь недалеко, это дом Алферова.
– Который вздернулся?
– Бодро уточнил начальник.
– Он не вздернулся,
– Ты шутишь?
– От удивления красивые очки Шутова сами собой поехали вниз.
– Это я тебе сегодня докажу. Так вот, поставь там своих людей, но так чтоб не очень бросались в глаза. Это на тот случай если внутри дома вдруг начнет происходить что - то неординарное. На этом все, до вечера.
Уже из дома я позвонил Оксане и упреждая истерику сообщил, что дом под наблюдением и моего появления нужно ждать в двенадцать с минутами.
Когда мы прибыли на место дом уже спал. Сделав знак следовать за мной я проскользнул в незапертую дверь и уже знакомым маршрутом пошел наверх, попутно ощупывая поручни. Ключа на месте не оказалось и это обстоятельтво меня встревожило. Неужели случилось что - то из ряда вон выходящее, но тогда бы шутовские парни поставили нас в известность. Если произошло несчастье, то головы мне не сносить. Тут уж Шутов расстарается, подставит меня так, что я буду долго помнить эту ночь. С такими вот невеселыми мыслями и испариной на лбу я толкнул дверь и на мое счастье она беззвучно открылась. Хотя радоваться было рано, ещё неизвестно что нас ждет внутри. Темнота собачья, хоть глаз коли, но фонарик включать ещё рано.
– Константин Иванович, это вы?
– Обрадовал меня шепот Оксаны.
– Вы не один?
– Успокойся, детка, все свои. Домашние спят?
– Кажется угомонились, нам тут такую осаду пришлось выдержать, что и вспоминать не хочется.
– Нащупав в темноте мою руку она крепко её сдавила.
– А ты не одна?
– Нет, с подружками.
– Чего ж вы без света сидите?
– Включая фонарик удивился я.
– Так вас ждали.
– С удивительной логикой ответила она и зажгла свет.
На диване, перед журнальным столиком сидели две перепуганные девчонки и нервно пили лимонад, хотя на столе стояла бутылка шампанского.
– А со светом меня ждать нельзя?
– Садясь в сергеево кресло ухмыльнулся я. Все дома или кто - то отсутствует.
– Кажется все на месте. Они тут час тому назад целый митинг у дверей устроили, все нас выкурить пытались, а мы притворились пьяными и давай песняка давить. Ленка особенно старалась. Самим страшно, хоть волками вой, а песни орем. Они притихли, шепчутся, щуршат как змеи, а мы песни поем.
– Шуршат говоришь? Это хорошо. Умнички - девочки, а теперь вы разговаривайте между собой, а мы с Юрием Александровичем полчаса помолчим, не надо чтоб нас слышали. А вы веселитесь, пейте и пойте, можете даже устроить легкие пляски.
В час ночи, приказав девицам угомониться мы с Юркой вышли на площадку внутренней лестницы. Слабый свет из холла едва проникал на второй этаж и площадка перед дверью Марго оставалась в вязком полумраке. Тишина стояла полная и было слышно как где - то в глубине дома размеренно идут часы. Время текло, но ничего не происходило. этого тодько не хватало, неужели заподозрив неладное уродец не явиться на ночное рандеву? В конечном счете я все равно его расколю, но на это потребуется время и пропадет эффектный элемент внезапности.