Шрифт:
МИХАИЛ ПЕТРОВ.
ГОНЧАРОВ РАСПУТЫВАЕТ УЗЕЛ
Приглашение я получил ещё накануне и поэтому сегодня, отставив все свои дела, явился по адресу в точно назначенное время. В доме озабоченно сновали гости и многочисленная родня семейства Алферовых. Сам хозяин суматохи, наряженный и напомаженный уже лежал в гробу, сквозь плохо прикрытые веки подозрительно наблюдая за непрошенными посетителями.
Покойного Сергея Алферова я знал давно. Лет пятнадцать тому назад мне приходилось встречаться с ним по делам службы и почти сразу наши отношения переросли в дружеские. Мы частенько встречались с ним за барной стойкой или устав от городского шума уходили на его катере вверх по Матушке. Неистощимый на выдумки бабник,
Лет шесть тому назад он открыл свое дело, построил кирпичный заводик и занялся прибыльным бизнесом. Через год характер его изменился, разговоры о слабой половине человечества постепенно сменились заботой о кирпичах, появилась болезненная тяга к деньгам, страсть к наживе и наши интересы перестали совпадать. Да и времени на былые пикники и проказы у него не оставалось. Целый день допозда он пропадал на фирме, а вечером, явившись домой до глубокой ночи разбирал бумаги и проверял финансовые документы, потому как стал не в меру подозрителен и недоверчив. Насколько мне иэвестно, он за последние пять лет умудрился сменить пять бухгалтеров и трех замов. Что и говорить, тяжкое это бремя - богатство. Наверное по этой причине и повесился бедняга. Не выдержало сердце такой адовой нагрузки. А жаль, мужик он был неплохой. Но все таки странно, обычно люди с его достатком мечтают жить вечно. Однако инсценированным убийством в данном случае и не пахнет, по крайней мере так мне вчера сказала его жена Маргарита.
Тем временем подошло время выноса грешного тела. Еще раз простившись с покойником, под тоскливый вой окрестных старух, мы проворно потащили его к катафалку.
Усевшись за руль я хотел было трогаться вслед за печальной колонной, чтобы подобающим образом проводить товарища в последний путь и до новой квартиры. В последний момент, совершенно неожиданно, мне в попутчицы напросилась симпатичная девица в трауре, вероятно близкая родственница Сергея.
– Извините.
– Вытирая опухшие глаза постучала она в стекло.
– Вы ведь на кладбище? Пожалуйста, если не трудно, возьмите меня с собой.
– Не трудно, садитесь. Но ведь все родственники едут в отдельной машине.
– Да, но я не хочу с ними.
– Усаживаясь ответила она.
– А кроме того я бы хотела договориться с вами о встрече. Вы ведь Гончаров?
– Да, но кто вы и зачем вам нужен Гончаров?
– Догоняя колонну осведомился я.
– Я Оксана Алферова, а хороним мы моего папу.
– Примите мои искренние соболезнования и извините что не узнал, прошло столько времени...Вы тогда были совсем дечонкой.
– Не стоит об этом.
– Отмахнулась она и после долгой паузы заговорила вновь.
– Я вас сразу узнала, посоветовалась с подругой и решила к вам обратиться... Вы ведь были его товарищем и я подумала, что может быть...Не знаю с чего начать...Извините, можно мне закурить?
– Курите и перестаньте волноваться. Успокойтесь и просто скажите в чем дело.
– А дело в том что я не верю в папино самоубийство.
– Вот как?
– Не удивился я зная, что в подобных случаях такие заявления не редкость.
– Почему же вы в это не верите?
– Потому что, когда во вторник вечером он пришел с работы, мы вместе с ним ужинали и он был в хорошем настроении. Смеялся и шутил не переставая.
– Оксана, судебная практика знает не мало историй когда люди перед тем как совершить суицид находились в болезненно приподнятом настроении.
– Нет, вы же знаете отца, он неврастеником и психопатом никогда не был.
– Согласен с вами, но желание повесится может возникнуть спонтанно и быть сиюминутным. Но этого бывает вполне достаточно чтобы накинуть на шею петлю и оттолкнуть ногою стул. Мне жаль, но...
– Не нужно продолжать, мне и так все ясно.
– Сухо перебила мое многословие Оксана.
– Вы как и они, не хотите ничего понять. Не знаю только, зачем это вам?
– Незачем, я высказал свои соображения, а кроме того, наверное вы ознакомлены с заключением медэкспертизы. К сожалению я с ним не знаком, но там должна быть указана причина смерти.
– Указана, ознакомлена, ну и что? Бумага все стерпит.
– Мне кажется вы девушка неглупая, наверное учитесь в институте.
– Учусь, и даже в медицинском на третьем курсе, что с того?
– Тогда вам должно быть понятно, что на шее вашего отца, скорее всего, обнаружена только одна странгуляционная линия, а в крови, наверное, некоторое количество алкоголя, что и послужило своеобразным генератором его безумства.
– Оставьте, вы сами прекрасно знаете, что отец понемногу выпивал каждый вечер, но это не давало ему повода повеситься восемь лет тому назад, когда он слонялся без денег и перебивался случайным зароботком. Зачем же ему понадобилось это теперь, теперь когда дела у него пошли блестяще, а кроме того во вторник он подписал какой - то ужасно выгодный контракт или заказ, по которому его фирма на целый год был обеспечена работой. Оттого и веселился он в тот вечер. Зачем, же скажите мне, ему понадобилось кончать жизнь самоубийством? От добра добра не ищут. А кроме всего прочего, где та самая предсмертная записка которую так любят оставлять самоубийцы? Где она? Может её мимо пролетавшая сорока унесла? Его убили.
Закончив свой гневный монолог Оксана откинулась на спинку и сурово замолчала. Повисшая вопросительная пауза продолжалось вплоть до самого клабища. Только выйдя из машины, она с надеждой посмотрев на меня, спросила.
– Ну что?
– Оксана, милая, мы ещё вернемся к этому разговору, но только не здесь.
– Решительно ответил я подходя к гробу. Хочешь не хочешь, а какие то сомнения она посеяла. Глядя на тело преуспевающего фабриканта и мне было трудно поверить, что он мог окончить жизнь таким нелепым образом.
Упали первые комья земли и им глухо и грозно ответила крышка гроба. Заголосили бабы и мужики взялись за лопаты, а вскоре только небольшой холм земли и временный памятник говорили о том, что жил на земле Сергей Владимирович Алферов.
Избегая повторной встречи с его дочерью я тут же сел в машину и покатил домой. Так получилось, что моя дорога проходила мимо судебно медицинской экспертиэы и уж сам не знаю почему, но я свернул и заехал во двор.
Мой разлюбезный товарищ и патологоанатом Иван Захарович Корж оказался на месте, но к моему глубокому сожалению вскрывал Алферова другой доктор Айболит.
– Да ты, Гончаров не расстраивайся.
– Шумно повесив соплю на дерево успокоил он меня.
– Сейчас я у неё все выясню. Ты даже сигарету выкурить не успеешь.
– Ты допроси её с пристрастием, чтоб я в её заключении был уверен на все сто.
– А то как же, теперь я стал в коллективе человек уважаемый и авторитетный. С моим мнением считается даже начальство.
– Вот видишь, Сизый Нос, как это важно во время бросить пить. Ну иди, я жду.
– Значит так.
– Возвращаясь через десять минут докладывал он.
– На девянасто девять процентов это суицид. Мужик явно вздернулся по собственному желанию. На шее у него присутствовал только один след от веревки. Узел пришелся сзади с небольшим отклонением вправо. Положение просто классическое. Кроме того на теле не обннаружено никаких следов указывающих на борьбу. Ни ссадин, ни синяков, ничего такого нет. Так что иди, спокойно пей свою мерзкую водку и не морочь людям мозги.