Гончаров влезает в аферу
Шрифт:
– Отпустите, больше не буду!
– закричала она отчаянно.
– Откуда у тебя пистолет?
– Из лифчика.
– А что там еще есть?
– Ничего больше, отпустите.
– Чей пистолет?
– Головина. Когда он шлепнулся, я вытащила из его кармана.
– Похоже на правду. Да иди же ты, кому говорю!
– подстегнул я Ступина и отпустил Лию.
Она села, утирая слезы и размазывая по щекам грязь.
– Пойдемте в подвал, - дождавшись, когда уйдет Володя, предложила амазонка.
– Чтоб ты меня там закрыла?
– Нет! Я придумала!
– Что?
– Вас как зовут?
– Константин Иванович.
– Константин Иванович, у нас мало времени, очень мало. Пойдемте.
– Нет, Лиенька, я с тобой больше не играю.
– Но времени в обрез.
– Почему же?
– Менты придут - и все! Кончен бал.
– Вот и хорошо. Мне как-то надоело кружиться вальсом, глядя в черные дула пистолетов.
– Тебя Степан нанимал?
– Просил помочь, - уточнил я.
– Заплатил?
– Да. Аванс!
– Но ты же работу не выполнил.
– Деньги нашел. Жену тоже.
– Сколько он обещал?
– Десять "лимонов".
– Я дам больше.
– Колышком по головушке?
– Дурак ты легавый, да я нашла золото!
– вдруг отчаянно завопила она на весь дом.
– Вот и хорошо, - ответил я, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Решил потянуть время, поинтересовался, где же она его нашла.
– Где надо. Пойдем.
– Ладно, пойдем, - согласился я, отрывая от холодильника электропровод.
– Только сначала я тебе ручонки обезврежу.
Торопясь, она помогала мне связать свои руки. А когда все было готово, выскочила первой и через трактир, потом кухню увлекла меня в подвал, в давешнюю нашу западню. По дороге предупредила:
– Только Головина с пацаном надо оттуда убрать, чтоб не видели!
Что ж, довод резонный. Отомкнув одну пару наручников, я погнал очухавшихся убийц наверх. Все же Лия не выдержала, вцепилась связанными руками Головину в глотку, завыла, раздирая кожу ногтями, окрашивая себя и его кровью. Оттолкнув ее, я вывел бандитов во двор и снова защелкнул их "хороводом" вокруг березы.
Когда спустился назад, Лия уже вытащила несколько кирпичей из кладки, открыв нишу, в которой стояли шесть металлических банок-сейфов с наглухо закрученными массивными крышками.
Лия вся горела и пылала.
– Возьми крайнюю слева, возьми же! Возьми, ну!..
Я приподнял тяжелый вороненый цилиндр весом килограмма на четыре.
– Ну, и что дальше?
– А теперь следующий. Ну да бери же, Константин!
Я попытался взять вторую банку, но не смог.
– Привинчена, что ли?
– Ага, привинчена, - звонко засмеялась Лия.
– Да двумя, двумя руками, олух!
Двумя руками я с трудом поднял тяжеленную кубышку. Тянула она на добрый пуд.
– Ну и как, есть разница?
– Есть.
– И учти, остальные четыре тоже полные. Нужно их срочно увезти. Твои коллеги устроят обыск, а теперь-то эти банки легко найти.
– Устроят, как пить дать, - согласился я.
– Тем более, что они узнают, почему здесь столько трупов.
– Так давай увезем! Помоги мне. Твои - десять процентов.
– Куда?
– Да хоть к бывшим подружкам.
– Не успеем по времени, милиция, может, уже выехала.
Я думал, ее кондрашка хватит. Она покачнулась, но взяла себя в руки. Сглотнула комок в горле.
– Как же это?
– Я увидел, что баба сходит с ума.
– Как же? Почему? Столько лет... нельзя так... Константин Иванович, я умру... Помогите, милый мой... Придумайте.
Упав на колени, она связанными руками вцепилась в меня. Жалобно, по-собачьи заскулила, заглядывая мне в глаза.
Сплюнув, я грязно выругался и потащил тяжелый цилиндр к люку. Потом второй, третий... и наконец шестой, полупустой и последний. Как зачарованная Лия смотрела на меня, когда я сдергивал крышку люка, матерясь от напряжения и злости.
– Не-е-ет! г- заорала она, кидаясь ко мне, когда первый-сейф полетел в колодец и, ударившись о каменный выступ, плюхнулся в реку.
– Не надо!
– Заткнись!
– заорал я в ответ.
– После суда заберем. Подумай, если есть мозги, - это единственный выход.
Кажется, она поняла, но все равно следила с болью во взгляде за каждым контейнером, уходящим в воду.
– Все, ставь на место кладку. Нишу, конечно, найдут, но следов от сейфов там нет. За восемьдесят лет в нише не осело ни пылинки. Что двигали кирпичи, они поймут, да только ты ничего не знаешь. Ясно? Народу тут много протопало, мало ли что. А на дне реки вряд ли станут искать: не до этого сейчас. Возьми себя в руки. Достанем после суда, понятно? И никакой самодеятельности.
Лия покорно закивала. Во дворе раздался протяжный автомобильный сигнал.
* * *
Следствие тянулось полгода. Потом состоялся суд, по которому Головин получил "червонец", а трое парней, Кузиных помощников, "восьмерик" на каждого.
Как только открылась река, мы достали сейфы. Три полных. Куда делись остальные, для меня так и осталось неразрешимой загадкой.
Месяцем позже я узнал, что в колонии строгого режима парни эти повесились, а Головин сам себе проткнул сердце остро отточенным стальным прутком.