Гончая смерти (сборник)
Шрифт:
Первое сверхъестественное событие произошло спустя три месяца. Чарлза не было дома. Он играл с друзьями в бридж.
В этот вечер исполнялся концерт, составленный из баллад. Во время концерта случилась странная вещь – музыка и пение внезапно прекратились, некоторое время продолжался шум и треск, затем все стихло. Наступило молчание, которое вскоре было нарушено едва уловимым жужжащим звуком. Вдруг совершенно отчетливо и ясно заговорил мужской голос с легким ирландским акцентом:
– Мэри… Ты слышишь меня, Мэри? Говорит Патрик… Я скоро приду
И снова, почти сразу, звуки музыки заполнили комнату.
Госпожа Хартер сидела неподвижно, крепко вцепившись руками в подлокотники кресла. Приснилось ей, что ли? Голос Патрика! К ней обращался Патрик! В этой самой комнате! Нет, это, вероятно, был сон, а может быть, и галлюцинация. Скорее всего, она просто заснула. Чего только не приснится! Голос покойного мужа разговаривал с ней по эфиру. Это ее немного испугало. Что он ей говорил?
«Я скоро приду за тобой… Ты будешь готова, не правда ли, Мэри?…»
«Это предупреждение, – подумала госпожа Хартер, медленно и с трудом поднимаясь со своего кресла. – Сколько денег потрачено зря на лифт!»
Она никому не рассказала об этом происшествии, но в последующие дни ходила озабоченная и задумчивая.
Через некоторое время это повторилось. Снова госпожа Хартер была одна в комнате. Радио, которое передавало оркестровые миниатюры, так же внезапно замерло. Наступила тишина, ощущение большого расстояния, и наконец голос Патрика. Он звучал не так, как при жизни: был какой-то далекий, со странным неземным тембром.
– Мэри, с тобой говорит Патрик… Я приду за тобой… Теперь уже очень скоро…
Затем послышался треск, гул и снова зазвучали оркестровые миниатюры.
Госпожа Хартер взглянула на часы. Нет, на этот раз она не спала. Она слышала голос Патрика наяву и была абсолютно уверена, что это не галлюцинация. Госпожа Хартер попыталась, довольно сумбурно, продумать все, что объяснял ей Чарлз по поводу теории радиоволн.
Возможно ли, чтобы Патрик действительно разговаривал с ней? Возможно ли, чтобы до нее, через огромное пространство, донесся подлинный голос Патрика? На приемнике не хватало длинных волн или чего-то в этом роде. Она вспомнила, что Чарлз говорил о каких-то «пробелах в шкале». Возможно, что именно из-за недостающих волн и происходят эти так называемые психологические явления? В этом предположении нет ничего абсурдного. Патрик воспользовался достижениями современной науки, чтобы предупредить ее о том, что скоро должно произойти.
Госпожа Хартер позвала свою горничную Элизабет – высокую, мрачную женщину лет шестидесяти.
– Элизабет, ты помнишь, что я тебе говорила? Левый верхний ящик моего бюро. Там все приготовлено.
– Для чего приготовлено, мадам?
– Для моих похорон, – фыркнула госпожа Хартер. – Ты очень хорошо понимаешь, что я хочу сказать. Ты сама помогала мне укладывать эти вещи.
Лицо Элизабет стало подергиваться.
– О мадам, – запричитала она, – не надо думать об этом. Я надеялась, что вам уже намного лучше!
– Раньше
Элизабет вышла, продолжая всхлипывать. Госпожа Хартер с большой любовью посмотрела ей вслед:
– Глупая старуха, но очень предана мне. Кстати, сколько я ей завещала? Сто фунтов или только пятьдесят? Надо оставить ей сто фунтов.
Этот вопрос так встревожил госпожу Хартер, что на следующий день она поручила своему адвокату прислать ей завещание. В тот же день за завтраком Чарлз поразил ее вопросом:
– Между прочим, тетя Мэри, кто этот забавный старый чудак там наверху, в угловой комнате? Я имею в виду фотографию над камином. Этот старый щеголь в шляпе, с бакенбардами?
Госпожа Хартер строго посмотрела на него:
– Это твой дядя Патрик.
– О, тетя Мэри, простите меня, ради бога. Я не хотел вас обидеть.
С достоинством кивнув, госпожа Хартер дала понять, что извинение принято.
Чарлз смущенно продолжал:
– Просто я удивился. Понимаете ли…
Госпожа Хартер резко спросила:
– Ну, что ты хотел сказать?
– Ничего, – поспешно ответил Чарлз. – Я хочу сказать, ничего заслуживающего внимания.
Госпожа Хартер прекратила разговор, но в тот же день, несколько позднее, когда они были вдвоем в комнате, она вернулась к этому вопросу:
– Я бы хотела, чтобы ты объяснил мне, Чарлз, почему ты заговорил о фотографии твоего дяди?
– Я же сказал вам, тетя Мэри, глупая фантазия – ничего больше. Абсолютно нелепая.
– Чарлз, – властно произнесла госпожа Хартер, – я настаиваю, чтобы ты мне все рассказал.
– Ну что ж, моя дорогая тетя, раз вы настаиваете… Мне показалось, что я видел его – человека с фотографии, – когда поднимался по аллее вчера вечером, он выглядывал из крайнего окна. Игра света и тени, надо полагать. Я еще подумал: кто бы это мог быть? Потом Элизабет сказала мне, что в доме не было никого постороннего, никаких гостей. Позже вечером я случайно зашел в угловую комнату и увидел фотографию над камином. Точь-в-точь человек, который выглядывал из окна! Это, конечно, легко объяснить – подсознательное явление! Я, должно быть, заметил эту фотографию раньше, а потом просто сообразил, что увидел это лицо в окне.
– В крайнем окне? – резко спросила госпожа Хартер.
– Да. А что?
– Ничего.
Этот разговор взволновал госпожу Хартер – когда-то там была комната ее мужа.
В тот же вечер Чарлз снова куда-то ушел. Госпожа Хартер сидела у себя в комнате и с лихорадочным нетерпением слушала радио. Если и в третий раз она услышит голос мужа, это, без всякого сомнения, подтвердит, что она действительно находится в контакте с потусторонним миром.
И хотя сердце ее билось учащенно, она нисколько не удивилась, когда передача оборвалась и после обычного интервала она услышала далекий голос с ирландским акцентом: