Гончая. Вынужденный отбор

Белых Любовь

— Да вы, сука, издеваетесь… — выпотрошив все коробки и осмотрев их содержимое, я не нашла иных слов абсолютно. Какая-то солома, палки, словно в труху перетёртые, у меня вызывали жгучую ярость.

" Не паникуем, Ксюх, а вдруг и так чадить будет? "- приободрила себя мысленно.

Не будет!!!

Ни гореть, ни тлеть, ни чадить! В глубокой глиняной миске сие издевательство вспыхнуло так, словно я не с кровью его перемешала бамбуковой палочкой, а с бензином! Вжух-огонь-минута-ничего… Чадило что-то, конечно, но большая часть тупо прогорела за считаные минуты. Горело минуту, а запах я полчаса ощущала

такой, что содержимое желудка просилось наружу.

Дожила, блин, во всём Питере нет нормальной травы… Тьфу ты, говорю, как наркомана какая-то!

То ли от ночного времени суток, то ли оттого что я этой гадостью надышалась и опять на холоде посидела, но меня конкретно разобрало. Ломило всё тело. Появился насморк. Да что там насморк, вода просто полилась из моего носа. Дышать было невыносимо. Приняв лекарства, я пообещала себе утром посетить больницу и обязательно проконсультироваться с врачом, намереваясь лечь спать и всё-таки отложить все дела до завтрашнего дня. Ввиду сложившихся обстоятельств. Но стоило только забраться под одеяло, сбросив халат, как в дверь постучали. Я честно хотела сказаться крепко спящей и никуда не подниматься. Даже была мысль спрятаться под одеяло с головой. Но после ещё и зазвонил дверной звонок, а стук сменился на самый настоящий грохот. Уверенность в принятом решении только крепла. На дворе ночь, а ко мне кто-то ломится самым настоящим образом.

Услышав звук поворачиваемого ключа, меня сковал самый настоящий страх. Единственно верным решением, мне казалось, притвориться мёртвой или очень крепко спящей. Вдруг это вор? Возьмёт, что ему нужно по-тихому и уйдёт?

Глупо? Я ничего умнее не придумала. Телефон в сумке, которая в прихожей. Стационарного у меня нет. О полиции и речи быть не может, если они не менталисты и в конкретно этот момент не читают мои мысли. Оружие в моей спальне…. Нет. Даже тяжёлая ваза в кухню перекочевала, блин. Откуда ему взяться?

— Оксана… — надломленный и слабый голос раздался из прихожей, вызвав волну отвращения.

— Ты вообще охренел, Колесников?! — даже силы откуда-то взялись откинуть одеяло и рывком встать с постели, наспех накинув халат. — Ключи!!!

— Ксюш…

Вбежав в прихожую, я застыла в ужасе. В распахнутых настежь дверях моей квартиры стоял Макс. Окровавленный, в порванной куртке и грязных штанах. От носа к вискам и под глазами расползались синие пятна. Он выглядел, как после боёв без правил каких-то. Кровь была повсюду. Большая часть в подъезде, но уже и в моей прихожей на пол упали тяжёлые капли крови из его носа.

— Тебя ограбили? Чёрт! — захлопнув за ним дверь, я тут же зарылась в сумке, оставленной в коридоре, в поисках телефона. — Твою мать, Макс! Я звоню в скорую… Очень много крови… — бормоча и общаясь сама с собой, я дозвонилась. Вкратце обрисовала ситуацию диспетчеру, выслушав её рекомендации до приезда бригады, и вовремя поймала падающую тушу Макса.

— Не надо здесь падать… — кряхтя, я дотащила его до спальни, толкнув в направлении кресла. — Тебе нельзя, наверное, отключаться! Эй! Скорая скоро приедет.

— Я в порядке… — заплетающимся языком произнёс Максим, открыв глаза шире. — Он занимался какими-то единоборствами, да?

— А это уже не хорошо. Ты бредишь, похоже. Кто он, Макс?

—

Тот, на кого ты меня променяла, Ксень… Твой нынешний… Который угрожал мне и не давал с тобой видеться…

— Какой нынешний? — похолодев от его слов, я бережно помогла ему снять куртку и водолазку, избегая смотреть в глаза.

— Ну тебе виднее…

— Я не пойму, это износа, что ли , столько кровищи? — осмотрев крепкое и подтянутое тело и не обнаружив на торсе ни синяка, ни ран, я не знала, радоваться мне или огорчаться.

— Я напишу на него заяву.

— У меня никого нет, идиот! И угрожать будешь в другом месте! Ты меня понял? Я знаю номер больницы и данные твоего отца. Питерского отца, по всей видимости. И знаю, что вы с ним за схемы поворачивали. Из-за этого мы расстались! Ты...просто не помнишь…

— Это всё ложь! — умирающий лебедь оказался не таким уж и умирающим, резво прокричав это и сжав кулаки. — Кто мне тогда врезал?

— А вот это другой вопрос, актёришка...

Скорая приехала очень быстро. На удивление и, как оказалось, весьма кстати. После беглого осмотра пациента, который стонал от каждого прикосновения врача к голове и его вопросов, фельдшер засел за заполнение бумаг, кося в мою сторону хмурым взглядом.

Я не выдержала:

— Послушайте, — прохрипела я, — Я не знаю, о чём он говорит. Будь у меня парень я бы об этом знала, не находите?

— Девушка, — устало пробормотал мужчина себе в усы. Глухо и тихо. — Мне нет дела до драки парней. — выведя на каком-то бланке сегодняшнюю дату, он, поправив очки в тонкой оправе, внимательно посмотрел на меня:- Вы хрипите. Меня беспокоите больше вы, чем разборки ваших ухажёров.

— Это обычная простуда. Я не заразная. — возмутилась я.

— Когда были на приёме?

Вот дотошный,а!

— Завтра. — буркнула я, желая, чтобы он поскорее вернулся к заполнению своих бумаг и вся эта компания покинула мою квартиру.

— Как вы тогда можете утверждать, что это простуда?

— Вы, кажется, там что-то писали? — скрипнув зубами, напомнила я.

— Позвольте я вас просто послушаю?

Не, ну это фиаско. Он даже отложил свою папку с бланками и ручкой на мою тумбочку. Раз уж это ускорит их уход…

— …острый бронхит. — нормально у нас так диагнозы ставят, посмотрев на горло и воспользовавшись стетоскопом. Зачем нам тогда куча лабораторий и частных в том числе?

— Вполне возможно, это вовсе не простудное явление, а аллергическая реакция. Вы аллергик?

— Я? Нет! — уверенно заявила я, получив назначение на госпитализацию. Это, кстати, тоже вообще законно? Его ведь сюда не по этому поводу вызывали! Радовало то, что я имела право отказаться, конечно.

— Как знать. Вот обратитесь к своему лечащему врачу и точно узнаете. С этим шутки плохи. Если аллерген дал такие последствия на бронхи, запускать нельзя ни в коем случае. Вы, конечно, не ребёнок, но так и до астмы недалеко. Здесь подпишите… — ткнув в маленькую точку, оставленную мужчиной на бланке отказа от госпитализации, он хмуро взглянул на дремавшего Макса в моём кресле, и, повысив голос, обратился к нему:- А вам молодой человек, стыдно должно быть! Что ж вы по-мужски между собой разобраться не можете? У вас девушка больная, а вы… Не те времена, не те…