Гончие смерти
Шрифт:
Тогда Прошка решился сунуть в облако руку.
Сунул. Подержал. Заглянул за облако, надеясь увидеть свои пальцы с той стороны, но, как и было в случае с ножом, ничего не увидел. Прошка выдернул руку и осмотрел ее. Убедившись, что с нею все в порядке, ворёнок подошел к облаку впритык, шепотом призвал на помощь богов Хорса и Семаргла, а затем решительно сунул в облако голову.
На мгновение Прошке показалось, что он ослеп от яркой вспышки, но в следующий миг зрение вернулось к нему, и он увидел нечто такое, отчего у него захватило дух.
Несколько
– О, Боги… Этого не может быть.
Глава первая
Странник из далекой земли
1
Невысокий, очень стройный юноша шел по Хлынь-граду, беспрестанно оглядываясь по сторонам. Было заметно, что все увиденное юноше в новинку и в диковинку.
Кто-нибудь мог бы предположить, что юноша этот – сельский простак-отрок, которому родители впервые дали денег на посещение главного города княжества. Однако лицо юноши было совсем не простецким, а, напротив, суровым и сосредоточенным. Огромные серые глаза его глядели на все с умным спокойствием, а мягкие и припухлые, будто у девушки, губы были плотно сжаты, свидетельствуя если не о силе воли, то об упрямстве.
Одет юноша был в кожаную куртку, чуть похожую на охотничью, но необычного покроя. Всю ее сплошь покрывали карманы и кармашки. На плечах у юноши был короткий темный плащ, на ногах – кожаные мягкие сапоги с высокими голенищами, а на голове – шерстяная серая шапочка, надвинутая до самых бровей.
Протиснувшись сквозь толпу, собравшуюся на Сходной площади, юноша взошел на Сходный мост. Здесь шла бойкая торговля. На самых видных местах красовались лубочные картинки, печатанные на досках. Рядом лежали рукописные книги, сочиненные хлынскими и иноземными грамотеями. Какой-то артельщик торговался с книжником за сказку про красавца «Пленку Сурожанина», переложенную с фряжского.
– Дорого ты, дядя, просишь! – горячился артельщик. – За эти деньги я могу купить себе четверть пуда козьего сыра!
– Ну, так иди и купи, – не сдавался книжник. – Сыр что – съел его, и нету. А книгу сам прочтешь, деткам своим картинки покажешь, а после еще и соседям за полцены загонишь. Вот и думай, что выгоднее – сыр или книга!
Сероглазый юноша окончания спора ждать не стал, прошел мимо. Книжные лавки кончились, начались иные. Теперь на виду были развешаны сукна, сбруя, парча, позументы с бусами, канитель и кружево для обшивки сарафанов. Юноша то и дело останавливался и со сдержанным удивлением смотрел то на бусы, то на парчу.
После вещевых лавок пошли съестные. Здесь торговали рыбой, коровьим и свиным мясом, курами и перепелами. Юноша смотрел на развешанное на крюках мясо расширившимися от удивления глазами, и даже слегка приоткрыл рот. Казалось, он впервые видит столько ествы разом.
Чуть в стороне, прячась за лавками, стояли подкрашенные бабы. Они были пестро и вызывающе одеты, многие – заметно хмельные. Во рту у каждой было закушено по серебряному колечку. У тех, что помоложе, с бирюзой, у прочих – с голубым или алым смазнем.
Юноша остановился и уставился на колечки. Пока он стоял, к торговкам этим то и дело подходили мужчины. Бабы же, проходя мимо, плевались и тихо ворчали:
– У, бесстыжие!
– Чтоб вам пусто было, лиходельницы!
Сероглазый юноша собрался идти дальше, но тут одна из молодок с колечком в зубах подошла к нему и заглянула ему в лицо.
– Купи колечко, парень! – с улыбкой процедила она сквозь зубы.
Юноша нахмурился и хотел пройти мимо, но молодка встала у него на пути.
– Купи, не пожалеешь!
Она выплюнула колечко в узкую ладонь и показала его юноше. Лукаво прищурилась:
– Так купишь?
– Мне не нужно, – угрюмо проговорил сероглазый юноша необычайно мягким и высоким голосом.
– Купи, не пожалеешь, – не унималась молодка, сверкая полоской белых зубов.
Юноша прищурил серые глаза, словно ему в голову пришла какая-то идея.
– Как дорого? – спросил он, вдруг заинтересовавшись.
Выговор у него был странный, не по-здешнему мягкий и слегка коверкающий слова. Молодка хихикнула.
– А тебе как – с хмельным сбитнем или насухо?
– А как лучше?
– Со сбитнем! Но так дороже.
– Что ж…
Юноша потянулся в карман, но девка отрицательно качнула головой и быстро сказала:
– С тебя четыре денежки, но рассчитаемся после. Ступай с площади в Ситный переулок. Но иди тише, а то не догоню.
– А Ситный – это который?
– Тот, что за красной избой.
– А где эта изба?
Молодка улыбнулась.
– В той стороне, куда солнце заходит.
Юноша кивнул, повернулся и зашагал в ту сторону, к которой склонялось солнце.
– А ну – разойдись! – громогласно гаркнул вдруг кто-то.
Толпа, ругаясь и матерясь, раздвинулась в стороны, и юноша увидел трех ряженых парней с потешными харями. У одного была козья харя, у второго – баранья, у третьего – свиная. Ряженые волокли на цепи черного медведя. Цепь была приделана к кольцу, а кольцо – продето сквозь нижнюю губу зверя.
Ряженые дудели в дудки и плясали, высоко задирая ноги, и по народу пробежала волна смеха и веселого говорка.
– Эй, скоморохи! – задорно крикнул кто-то. – Князь Добровол запретил играть в городе на дудках и свиристелках! Али не знаете?
– Пущай его запрещает! – весело крикнул в ответ один из скоморохов. – На губах сбубним!
Он сунул дудку в карман и принялся дудеть на губах, да так смешно и глупо, что народ покатился со смеху.
Один из мальчишек схватил с прилавка крынку с тертым хреном и с гоготом швырнул ее в морду медведю. Медведь резко дернулся в сторону, тряхнул головой, зарычал и вдруг сгреб лапами ближайшую бабу. Народ не сразу уразумел, что произошло, и опомнился лишь тогда, когда баба отчаянно заверещала в когтистых лапах мишки, а по косынке ее побежала кровь.