Гончие смерти
Шрифт:
– Ты слышал, что сказал врач, Рамон. Тебе прописан постельный режим. Выпей отвар, который приготовила для тебя Лесана, и ложись спать. А я расставлю вокруг ловушки, чтобы ни один зверь не смог к тебе подобраться.
Рамон нахмурился и хотел было возразить, но вдруг сдался.
– Вы правы, – сказал он тихим голосом. – Я действительно еще слаб и могу быть вам помехой. Главное – не забудьте, что оставили меня здесь.
– На этот счет не беспокойся! – заверил друга Хлопуша и, ободряюще улыбнувшись, хлопнул его по плечу.
Глеб покачал головой и спокойно возразил:
– За три года многие горожане позабыли обо мне. А те, которые помнят, убеждены, что я томлюсь в Мории. К тому же облик мой изменился, и даже мои заклятые враги не смогут узнать меня с первого взгляда.
– Что ж, в этом ты, пожалуй, прав, – согласился Хлопуша. – Как по мне, так ты теперь похож на иноземного вельможу. Тебе бы еще косицу на затылке – вылитый был бы брит.
Лесана достала из кармана куртки деревянный гребень и темную ленточку и вопросительно взглянула на Глеба. Он улыбнулся и подставил ей свою седовласую голову.
Под глумливые ухмылки Хлопуши и дельные замечания знающего толк в красоте Рамона травница зачесала длинные серебристые волосы Глеба назад и подвязала их лентой.
Глеб потрогал волосы, глянул насмешливо на толмача и спросил:
– Ну, как? Похож я на благородного дона?
Тот склонил голову в почтительном поклоне и, улыбнувшись, ответил:
– Си, сеньор.
3
Княгиня Наталья встала с кровати, сунула босые ноги в домашние кожаные туфли и пошла к князю Доброволу.
– Ты чего? – удивленно спросил князь.
– Раньше я ездила с тобой. Хочу и теперь.
Добровол взял княгиню за плечи и повернул ее к себе.
– Наталья…
– Я все еще княгиня – ты не забыл? – с легким вызовом проговорила она. – Я сама могу решить, что мне делать.
Князь посмотрел ей в глаза и строго сказал:
– В том-то и дело, что не можешь. Теперь ты должна думать не только о себе и не только обо мне. Вспомни, что говорил лекарь. Тебе нельзя волноваться.
Глаза Натальи сверкнули властным огнем.
– Лекарь ничего не понимает в женских делах! – сердито возразила она.
– Кое-что понимает. И он сказал, что опасность еще не миновала. Ты должна беречь себя. Вспомни, как было тяжело в последний раз.
Несколько мгновений Наталья молчала, хмуря темные, гибкие брови. Потом вздохнула и, понурив голову, нехотя проронила:
– Да. Наверное, ты прав.
Добровол улыбнулся, опустил руки и провел ладонью по круглому животику Натальи.
– Вот о ком думай, – мягко сказал он. – Это теперь самое дорогое. За ним – будущее.
– Или за ней, – тихим эхом отозвалась княгиня.
– Может, и так, – неохотно признал Добровол. Он наклонился и поцеловал княгиню в прохладный лоб. – Береги себя и ребенка. Обещаешь?
– Обещаю.
– И не думай ни о чем плохом. Всегда помни, что ты теперь не одна. Что бы ни случилось – я с тобой.
Губы Добровола растроганно дрогнули, он хотел еще что-то добавить, но сдержался и выпустил княгиню из объятий.
– Мне пора.
За порогом опочивальни его уже поджидал советник Курнява, тощий, худосочный, с хлипкой рыжеватой бородкой и черными, вострыми глазками.
– Как княгиня? – склонившись в поклоне, осведомился он. – Хорошо ли себя чувствует?
– Сносно, – ответил Добровол и зашагал по коридору.
Советник Курнява засеменил рядом.
– Беспокоюсь я об ней, – заговорил он. – Княгинюшка наша далеко не молода. Коли не будет наследника, народ возропщет. Что, если она и на этот раз выкинет?
– Не выкинет, – сухо буркнул князь.
– И то верно – не может супружница князя выкидывать три раза подряд, – немедленно согласился Курнява. – Два раза – еще куда ни шло, но три…
– Сомкни губы, Курнява, – зло проговорил Добровол. – Сомкни, пока я тебе их не зашил.
Несколько шагов советник шел молча. А потом занудил снова:
– Многие князья, коли старая жена не может выносить и родить, заводят себе новую.
– «Новую», – передразнил князь Добровол. – А старую я куда дену?
Советник Курнява усмехнулся.
– Люди смертны, князь. Иногда они помирают без видимой причины. А иногда – по неосторожности, что, конечно, прискорбно, но вполне объяснимо.
Добровол поморщился:
– Что ты мелешь, Курнява?
– Любой из князей и королей будет рад с тобой породниться, княже. А дочерей-молодок у них много. У радимичского князя дочь Елынка – не девка, а юная кобылица! А на лицо как хороша! Кровь с молоком! Уж куда лучше нашей худосочной княгинюшки.
– Не заговаривайся, Курнява, – сурово одернул его князь Добровол. – Она моя жена и твоя княгиня.
Советник подобострастно улыбнулся.
– Об тебе пекусь, княже. И говорю тебе прямо все, что думаю, – за это ты меня и ценишь. Что до прочего… Только дай мне знак, что согласен, и – конец твоей обузе. Сам ведь знаешь: я на хитрые дела мастак.
– Да уж знаю, – с сухой усмешкой проговорил князь. – Ладно, хватит об этом толковать. Кабы не Перун, не сидеть бы мне на княжьем троне. Доверимся ему, авось, поможет и на этот раз.
– Верно, – согласился советник. Прищурил хитрые глазки и добавил: – Но ты ведь знаешь, как говорится: на Белобога надейся, а сам не плошай.
Добровол свернул из коридора в свою любимую «покойную» комнату, усмехнулся и сказал:
– Юлишь ты много, Курнява. Не человек, а юла.
– Ежели и юлю, то только за-ради твоего спокойствия, княже. А что касаемо княгини, то…