Гонг и чаша
Шрифт:
Правда, маленько с этой потерей меня примирил тот факт, что в случае смерти в бою опыт, конечно, не начисляется, но зато и свой, ранее приобретенный опыт, я не теряю. Небольшая компенсация от разработчиков, чтобы люди не орали благим матом. Да вдобавок в случае смерти на поле боя можно было починиться у ротных оружейников бесплатно. Баланс, однако.
Когда в последней схватке я вышиб жизнь одной из последних здоровенных черепах, повадившейся в компании себе подобных с немалой скоростью и ловкостью, которые в этих существах и не заподозришь, таскать детей у жителей небольшой деревушки
«Вы повысили активное умение „Кровоток“ до 2-го уровня. При применении есть возможность 60 % нанести противнику кровоточащую рану. Потеря жизненной силы противником — минус 11 единиц жизни в секунду в течение 1 минуты. Стоимость активации умения — 50 единиц маны. Время восстановления умения — 1 минута».
«Не зря на работу не пошел», — подумалось мне. По идее сегодня была среда, и мне надо было бы, конечно, находиться в редакции. Но начинать службу с замечаний мне тоже не хотелось, и вместо того, чтобы дать разгон сотрудникам, я все-таки рванул в расположение роты. «Хозяева не осудят, — рассудил я. — А пользу получить от этого можно немалую. Ну, хотя бы даже тем, что я открою на карте немало неизвестных мне раньше мест. Может, они потом и не понадобятся, но кто знает?»
По этой причине Вика получила исключительные полномочия и устное распоряжение все, что нужно, скинуть мне на почту. Поковырявшись утром в материалах, я что-то одобрил, что-то забраковал и, раздав кучу ценных указаний, которые, скорее всего, в лучшем случае были едва услышаны, рванул в родную уже казарму.
Посмотрев на карту, я понял, что был прав на все сто. Деревушка, где мы сейчас находились, была часах в двух-трех пешего хода от необходимой мне рощи, обозначенной красным пятном. Вот только имелись у меня серьезные сомнения в том, что я один сумею дойти до этой рощи, особенно если учесть ту вакханалию, в которой я уже четвертый день принимал непосредственное участие.
— Чего встал, орясина? — раздался визгливый голос Фалька. — Общий сбор объявлен для всех.
Мелкая погань усиленно портила мне жизнь, большей частью исподтишка. Гоблин усердно втолковывал Грохху, что я никудышный солдат, отпускал колкие шуточки в мой адрес на построении и даже толкнул меня в спину, когда мы клином врубились в толпу клыкастых существ с кабаньими мордами и серпообразными саблями. Я только чудом увернулся от клинка, который должен был перепахать мою грудь.
— Иду, не ори, — буркнул я ему в ответ и, не обращая внимания на его вопли о непочтительном отношении к ветерану Вольных рот, направился к своему десятку, по-прежнему состоящему из девяти бойцов. Никто не добавился, но и, к счастью, никто не выбыл.
— Хвала Чемошу, послезавтра увольнительная, — как всегда неторопливо сказал Лейн, стягивая кольчугу (я так понял, что иных доспехов в Пограничье не признают).
— Ты поаккуратнее с упоминанием ушедших богов, — негромко ответил ему Торн. — Тем более темных. Оно не запрещено, конечно, но все же поостерегся бы.
— Это у вас, на Западе, Чемош темный бог, — флегматично парировал Лейн. — А у нас в Пограничье его по-другому поминают, он многому нас научил и многим путь указал. Да и чего мне бояться — мне терять уже нечего, все, что могло, сгорело, и пепел по ветру развеялся.
Пинг и Понг сочувственно на него посмотрели и зашмыгали носами — эти парни были жутко сентиментальны. Притом в бою своими кривыми саблями (по две на брата) творили чудеса.
Я поставил себе на заметку, что с Лейном надо бы поговорить — и про Чемоша расспросить, и вообще понять, откуда этот мрачный воин идет и чем он дышит. Но сейчас спросил я про другое:
— Увольнительная? И прямо для всех? Мне она тоже положена? Я вроде седмицу еще даже не отслужил?
— А как же, — торопливо проговорил Торн, который, похоже, был рад сменить тему. — Это не важно, что неполная седмица. Увольнение для всех.
Выходной — это хорошо, это прямо-таки…
— Лейн, ты куда в увал-то? — спросил Понг.
— Да, куда? — поддержал его Пинг.
— Да никуда, — скрипнул лежаком следопыт. — Еще тащиться куда-то. Да и денег нет.
— Денег нет? Это хорошо.
— А мы в столицу, — похвастался Пинг. — К девкам!
— Точно-точно, — подхватил Понг. — К ним!
Торн скептически поглядел на них и посоветовал:
— Только вы хоть в этот раз все золото с собой не берите. А то опять потом горевать будете, что вас чем-то опоили и обобрали до нитки.
— Нет, не возьмем, все не возьмем. Немножко с собой возьмем, и все, — быстро проговорил Пинг, а Понг замотал головой.
— Я тоже никуда не пойду, — пробасил Ур. — По дому грустить буду.
Северянин все три дня выпытывал у меня подробности о своей родине, все, что я мог вспомнить и рассказать. Кстати, мой рейтинг в его глазах невероятно подрос, когда он прознал, что я знаком с самим кенигом Харальдом. Правда, в те времена, когда юный Ур покинул родные пенаты, Севером руководил Харальдов папаша, но это ничего не меняло. Узнав же о том, что я еще и спас кенигову дочку, Ур и вовсе стал смотреть на меня с глубочайшим почтением.
Я, правда, сам потом немного пожалел, что рассказал так много, и дело было вовсе не в Уре, человеке простодушном и прямом. Уже в конце рассказа я заметил, что к нашему разговору на редкость внимательно прислушивается Фаттах. Ну вот не люблю я любознательных и хитроумных игроков. Может, потому что сам такой? Оно, конечно, секретов особых в этом нет никаких, но все же…
— А ты куда? — поинтересовался я у Торна.
— Да тоже в Мейконг, вон, с Микосом и Гарроном. В банк надо зайти, золотишко положить, да и пивка попить.
Фаттах потянулся.
— Я с вами, — сказал он Торну. — Не был в Мейконге. Говорят, красивый город. Ты с нами? — Он взглянул на меня.
— Не-не, — замахал я руками. — На фиг. Передохну маленько от этих боев. К тому же вы наверняка с утра пораньше туда ломанетесь, а я выспаться хочу.
— Ну да, — подтвердил Торн. — Часиков в девять и пойдем.
Конечно, по-хорошему, надо было бы составить компанию моей роте и в четверг, но, во-первых, совсем на газету забивать нельзя, во-вторых, я и впрямь подустал от виртуальной мясорубки, и, в-третьих, Вика сказала мне, что ей звонил Зимин, интересовался, где меня носит, узнал, что, наверное, в игре, проговорил: «Ну-ну», — и повесил трубку.