Гонка на выживание
Шрифт:
– А мне Маргариту, – появляется на пороге шатенка. Она и не подумала одеться. Присутствие постороннего ее нисколько не смущает.
– Бутылку тоника, кофе со льдом и Маргариту, – командую я.
– Принято, Брайан, – откликается Барабашка.
– Итак, мы, кажется, остановились на том, кто вы такой? – спрашиваю у гостя.
– Минуточку, – возражает он, – вначале представьте мне вашу… э… знакомую.
– С какой это стати? – возмущаюсь я. Мне почему-то стыдно признаться, что я совершенно не помню ее – ни имени, ничего. Вообще-то мне
– Лариса Бернатье, – говорит она и идет в спальню.
Мы с незнакомцем провожаем ее одинаковыми настороженно-восхищенными взглядами. Она возвращается с сумочкой, достает из нее прозрачную бляху ИД на золотой цепочке и протягивает гостю.
Я перехватываю ее руку.
– Не вздумай! Какое он имеет право проверять нас в моем собственном доме?
– Полное. Я начальник службы безопасности Виктор Тойер.
Гость произносит имя и выжидающе смотрит на меня. Так, похоже, я должен бы знать его. Но не знаю.
– Службы безопасности «Стрельцов»? – уточняю я.
– А вы меня не помните? Ладно, разберемся и с этим. – Он берет ИД Ларисы, прикладывает к своему коммуникатору на запястье и считывает информацию, а потом возвращает ей и говорит: – Вам лучше сейчас уйти. Он потом вам позвонит.
– Хорошо, только сначала я оденусь.
Лариса исчезает в спальне, а я даже не пытаюсь возмущаться. Я уже смирился с тем, что в моем доме, похоже, сейчас команды отдает он. Этот самый Виктор Тойер.
Сажусь на диван и жду дальнейшего развития событий. Гость торчит столбом у дверей спальни – то ли подглядывает за Ларисой, то ли караулит ее. Может, опасается, что она воровка?
В комнату въезжает автоматический передвижной столик с напитками. Я хватаю бутылку тоника и, игнорируя стакан, жадно пью прямо из горлышка, чувствуя, как часть жидкости льется мимо и стекает по подбородку на грудь. Тойер смотрит на меня внимательно и словно делает пометки в уме. Бутылка опустошается прежде, чем утихает моя жажда.
– Еще тоника. Давай сразу две бутылки, – говорю Барабашке.
– Понятно… Сильная жажда. И голова у вас сейчас наверняка тяжелая, – ни с того ни с сего заявляет гость.
– Ну, да… А вы откуда знаете? – ворчу я. Похоже, он заметил, что я с перепою, и теперь наверняка доложит тренеру, что некий Брайан Макдилл злостно нарушил контракт и спортивный режим.
Он качает головой и с непонятной усмешкой смотрит на меня, а потом поворачивается к дверям спальни и кричит:
– Вы скоро там, мисс? Может, вам помочь?
– Обойдусь. – Лариса и в одежде выглядит отпадно. Неудивительно, что вчера в баре я клюнул на нее. И очень странно, что совершенно не помню об этом.
Девушка подходит ко мне, целует в губы и воркует:
– Пока дорогой. Все было супер. Если захочешь повторить, наведайся в «Три кита». Я бываю там почти каждый вечер.
Лариса идет, соблазнительно покачивая бедрами, в прихожую, а Тойер тащится за ней. Мне с моего дивана видно, что он не только провожает ее до двери квартиры, но и выходит вслед за ней к лифтам. Ждет, пока Лариса войдет в кабину, пока лифт тронется, и только после этого возвращается в квартиру. Странный он какой-то. Неужели он опасается, что она затаится на лестничной площадке? А Тойер набирает на своем коммуникаторе код и говорит:
– Джек, сейчас к тебе спустится женщина, высокая эффектная шатенка двадцати трех лет в шелковой куртке-хамелеоне и черных блестящих слаксах… Да, все правильно… Да… Забирай ее к нам.
– Что значит «забирай»? – возмущаюсь я. – И куда это «к нам»?
– К нам это значит к нам… А теперь, Брайан, давайте поговорим. – Тойер садится на диван напротив меня и берет свой кофе. – Как и когда вы познакомились с этой женщиной?
– Вчера, в баре «Три кита», – послушно отвечаю я, не собираясь по пустякам спорить со службой безопасности. – А что? Она что-то натворила?
Тойер мои вопросы игнорирует, зато не забывает задавать свои:
– Во сколько вы туда пришли?
– Не помню… Наверное, около одиннадцати, сразу после тренировки.
– Около одиннадцати? – почему-то удивляется он. – Ночи?
– Ну не утра же! – огрызаюсь я, не в силах скрыть раздражение. А он смотрит на меня, как на… в общем, выразительно так смотрит, разве что пальцем у виска не крутит и с сомнением говорит: – Ну, допустим… А вы были там один?
– Естественно, нет. В том баре вечно толчется чертова прорва народу, – ехидничаю я.
– А кого-нибудь конкретно вы можете назвать? Вы с кем-то там разговаривали, здоровались?
– Конечно. Я разговаривал с… э… Ларисой.
– А кроме нее? – настаивает Тойер.
– Точно не помню, – с досадой отвечаю я. Вот бляха-муха! Дернул же меня черт так вчера надраться. Ну, ничегошеньки не помню. В голове сплошная вата – вязкая и липкая. Да еще этот хмырь привязался со своими вопросами – измышляй тут теперь, что ему сочинять. Врать я никогда толком не умел, а правду сказать не могу – не помню. Короче, положение унизительное, хуже некуда.
– А кто к кому первый подошел, вы к ней или она к вам? – спрашивает «хмырь».
– Ну… – мямлю я, – так сразу и не вспомню…
Он как-то странно усмехается и с издевкой спрашивает:
– А что вы вообще делали в том баре, помните?
– Помню! – с вызовом отвечаю я. Мне этот Тойер активно не нравится. Я, конечно, человек мирный, но за такую вот усмешечку вполне могу съездить по зубам. – Я там музыку слушал. Общался. Танцевал…
Я осекаюсь – да этот гад просто смеется мне в лицо! Я-то давно понял, что дело здесь вовсе не в Ларисе. Понял, куда он клонит и почему так лыбится: дескать, поймал я тебя, Брайан Макдилл, на пьянстве, то есть на нарушении контракта. Ну и черт с тобой, поймал так поймал. Радуйся, скотина, – тебе теперь, небось, за это премию отвалят, стукачу.