Гонки с дьяволом
Шрифт:
– Я подумал, что убийство этих детей ничего бы не изменило в истории человечества.
– Ты отрицаешь роль личности в истории?!
– Нет, конечно! Но… Как бы тебе сказать… Более важны условия существования этих личностей. Вот возьми катастрофу. Откуда появилось столько насильников и убийц? Ведь они были как личности и раньше, но в других условиях эти качества не проявлялись. Кто был, например, тот бандит, которого распяли на воротах?
– Председателем
– Не понял?
– Должность эта.., ха-ха-ха, бандитская в своей сущности!
– Ты утрируешь!
– Конечно! Люблю пошутить! Впрочем, он получил по заслугам. Знаешь, как он наказывал свою жену? Он сдавливал ей руками голову. Как давят арбуз. И давил до тех пор, пока она не теряла сознание. Скажи! – он остановился и пристально посмотрел мне в глаза, – ты веришь в Бога?
– Нет!
– А в меня?
– Что значит – верить? Верить – это значит во всем соглашаться. Я же с тобой не согласился!
– Верно! – он опять остановился и снова посмотрел мне в глаза. Я только сейчас заметил, что глаза у него были совершенно белые.
– Послушай! – в его голосе зазвучали неуверенные нотки. – Но человек должен во что-то верить? Пусть не в Бога, ни в, – он закашлялся, – ни в Черта. Но хотя бы – в будущее, в прогресс, разум и тому подобное! Во что ты веришь?
– Я предпочитаю знать!
– Ох! Человек, человек! – он тяжело вздохнул, – да знаешь ли ты, какой тебе путь уготован?
– Что ж, я готов его пройти!
– Червячок! Тебе придется ползти вокруг «земного шара».
– Буду ползти, пока не вырастут «ноги», потом пойду!
– Ну, допустим, вырастут «ноги», но не потеряешь ли ты от этого счастье?
– Нет, если сохраню чувства,
– Что такое чувства?
– Не знаю! А ты знаешь? – поинтересовался я.
– В том-то и дело, что нет!
Он помолчал потом бросил с некоторой досадой:
– Хотелось бы понять, что это такое!
У меня мелькнула озорная мысль:
– Давай попробуем?
Он удивленно уставился на меня:
– Шутишь?
– Нисколько! Надо иметь линейку с делениями…
В его руках появилась метровая линейка. Он повертел ею и протянул мне:
– Такая?
– Подойдет.
– И что дальше?
– Вон тот валун видишь? – Я показал ему на большой гранитный камень неправильной формы.
– Ну?
– Возьми и при помощи линейки определи его вес! Он рассердился. Бросил линейку в воду. Линейка вспыхнула голубым, ослепительным пламенем и исчезла.
– Ты что? Издеваешься?
Он утратил образ Бориса Ивановича и явился мне в своем первозданном виде. Я невольно залюбовался его красивым, мускулистым, стройным телом.
– Нисколько! Ты подумай!
– А!!! Понятно! Ты, хочешь сказать, что чувства имеют другую логику, чем разум. Если они вообще имеют логику в нашем понимании, то есть в понимании разума. Понятно.
– Эта еще не все!
– Что же еще?
– А ты подумай!
Он на мгновение задумался и вдруг улыбнулся. Улыбка у него получилась совсем добрая.
– Постой, постой! При помощи линейки я могу, допустим, в принципе, определить объем, этого камня. Так?
Я кивнул.
– Зная удельный вес, я тем самым определю и общий вес камня. Понятно. Следовательно, необходимы какие-то сопряженные величины, понятия! И тогда разум может познавать чувства, а чувства – разум.
Мы пришли на старое место. Мохнатая простыня лежала там же, где ее оставил мой спутник. Исчезли только кучки камешков.
– Послушай, парень! Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты не трус. Ты не хочешь попросить чего-нибудь у меня? Я могу!
– Нет!
– Почему?
Мне показалось, что он обиделся.
– Просить у тебя, значит, поверить в тебя!
– А ты не хочешь?
– Нет!
– Тогда спроси о чем-нибудь. Ведь я знаю, что ты хочешь знать!
– Спросить – это то же самое, что просить. Иная информация более ценна, чем материальные блага!
– Ладно! Будем считать, что ты и здесь прав. Но ведь ты знаешь кто я?
– Скорее всего – плод моего больного воображения, сна!
– Ну, ты нахал! – протянул он. – Ты хоть пощупай! – он протянул мне руку.