Гонконг. Почти что пенсия
Шрифт:
— Вопросов больше не имею, — начальник службы безопасности закрыл папку с материалами.
Повисла тишина. Джу резко захотелось провалиться сквозь землю.
— Вы понимаете уровень ответственности, госпожа Сун? — спросил отец. — Выведите информацию на монитор.
Картинка сменилась. В левой верхней части появилась фотография, на ней Юн выглядел иначе, нежели в момент знакомства — со снимка смотрел унылый, обреченный старие.
Справа появилась краткая биография, подтверждавшая, что Юн всю жизнь отработал на одном месте. Но самое главное,
— Подозревается в несанкционированном распространении сведений, которые могут составлять государственную тайну… — формулировка была идиотской, так не говорят в серьёзных местах, но у Джу всё равно глаза на лоб полезли, она запнулась.
Сведения с экрана, кроме прочего, прямо указывали, господин Юн умер несколько дней назад. Причиной смерти являлась чрезмерная алкогольная интоксикация.
Как умер? Он ведь был жив на следующий день. Джу и Юн как раз только познакомились… может, кто-то что-то перепутал? Человек с фотографии не был похож на отца подруги.
Голосующие ожидали её реакции, поэтому предоставили время на ознакомление с информацией.
Джу отрывисто закивала. Конечно, она все понимала, не маленькая. По-хорошему, еще до появления новых вводных о наличии в проекте господина Юна следовало умолчать. Многие предприниматели уже получив финансирование, далее набирали штат.
Однако Джу считала и преподносила себя порядочным человеком. Не указать конкретную персоналию, превратившую идею в нечто рабочее и осязаемое, она считала категорически неверным, особенно с поправкой на то, что это был отец подруги. Джу никогда не присваивала себе результатов чужого труда раньше и не собиралась делать этого впредь. Если проекту суждено реализоваться, то только с упоминанием Юна и никак иначе.
Оттого следующий закономерный вопрос голосующих, Джу приняла в штыки:
— Не желаете убрать из проекта отрицательный элемент? Полагаю, вы осознаете риски, собственно, они отражены и в вашем анализе.
Джу вспыхнула, но подавила гнев:
— Это категорически исключено. Попутно, он ведь на самом деле жив?
— Ваша право, — холодно и, как могло показаться, разочаровано, вздохнул отец.
На её вопрос никто не ответил.
Как специально, именно в этот момент истекли последние секунды времени, отведенного для презентации. Джу выпрямила спину и она направилась к выходу. Сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью — нечестно, нечестно, нечестно!
Или… Джу с опозданием прошибло холодным потом: выходит, голосующие всерьёз решили, что она способна повесить компанию на мертвую душу?
Оказавшись в коридоре, Джу поймала на себе любопытные взгляды остальных предпринимателей и кандидатов в таковые. На секунду подумала, что не хочет выглядеть как тот паренек перед ней, показавший ненужные эмоции. Да, принимать поражение с гордо поднятой головой — отдельное искусство и она была далека от него, но ей всегда хотелось сегодня стать лучше, чем была вчера, а завтра — чем сегодня.
— Как все прошло? — спросил
Джу знала, что этому побитому сединой мужчине действительно интересна судьба ее проекта. Она хорошо знала его и уже собралась ответить, как есть — но не успела.
За спиной звякнул зуммер — самый приятный и ободряющий звук из всех, возможных в данный момент.
Она обернулась. На информационном экране напротив её имени появилась зелёная отметка — голосующие поддержали проект единогласно.
Здоровенный Ляоан, гора мышц, которая с трудом помещалась на пассажирском сиденье, небрежно выбросил в окно окурок. За это можно было схлопотать большой штраф, но это никого нисколько не парило.
Окурок взорвался искрами, покатился к урне, но по пути наткнулся на туфель проходящего мимо мужичка средних лет. Физиономия типа тотчас исказилась в гневной гримасе, он даже стрельнул глазами в в сторону.обидчика…
— Проблемы? — Ляоан подался вперед, высовываясь из окна.
При виде здоровяка мужичок сразу присмирел, вместо гневного его лицо стало испуганным и он даже добавил скомканное «извините».
— Окурок в урну выкини!
Тип предсказуемо закивал, наклонился, потянулся вперёд, но больше ничего сделать не успел: недокуренную сигарету поднял рослый седой мужик в хорошем костюме. Последний с безразличным выражением лица подошел к автомобилю и… забросил дымящийся мусор обратно — прямо в промежность Ляуана.
— Ты ******ел?! — тот попытался избавиться от тлеющего предмета, но не сильно преуспел.
Ляоан не нашел ничего лучшего, нежели перевернуть на деликатное место стакан с молочным коктейлем. Помогло.
Урод в это время, как ни в чем не бывало, зашагал дальше.
Ляоан торопливо открыл бардачок, достал кастет и хотел броситься вслед за наглым микробом, но на плечо легла рука бригадира:
— Нельзя светиться, успокаивайся.
— Да он… да я… — Ляоан задыхался от гнева.
— Уймись, — старший убрал руку.
Ляоан тяжело выдохнул, но не ослушался и откинулся на спинку сиденья.
Он всю жизнь занимался единоборствами. Потом карьера закончилась, пришлось заполнять анкету соискателя работы. Почему-то на анкету никто не откликнулся.
Потом на него вышел нынешний работодатель и предложил вчерашнему спортсмену стать тем, чем он занимался раньше, хотя и немного в другой плоскости. За хорошие деньги, куда большие, чем предлагали на вакансии дворника.
И Ляоан не стал отказываться. К тому же, если раньше он был любителем, то теперь стал профессионалом.
Сегодня поступил очередной наряд — следовало пересчитать кости мужику, чью фотографию держал в руке Сяомин, старший их экипажа. Сяомин не нравился Ляоану, настолько, что последний втайне мечтал пересчитать кости старшему — когда представится возможность. А не нравился потому, что часто осторожничал и не давал развернуться на полную катушку. Вот как сейчас!