Гонзо-журналистика в СССР
Шрифт:
— Юра! — громко, на весь зал прошептала она, и Анатольич тут же рванул к ней.
Это, видимо, и была та самая повариха. Может быть она и являлась причиной всей ситуации?
Они о чем-то пошушукались, а потом Сивоконь махнул мне рукой, и мы побежали через кухню прочь. Тут был сквозной проход через хозяйственные помещения, прямо на улицу, и мы имели неплохие шансы скрыться, но Ушатый оставил дозорного на стрёме — щуплого мужчинку в кирзовых сапогах.
Соглядатай курил сидя на корточках у заборчика и из сетки-рябицы.
— Полундра-а-а!!! — заорал он, завидев, что мы пытаемся
Противостоять нам обоим он и не пытался. Вскочил, и взял с места в карьер, да так шустро, что подошвы его сапог выбили брызги из луж в асфальтовых выбоинах. Мужчинка рванул за подмогой с завидной скоростью!
Его попытка скрыться с места событий была прервана хорошим пинком под зад от боевого коня Сивоконя. Наш водила вроде как и не особый бегун был, но как-то резво подскочил кбеглецу и впечатал каблук тому прямо в кобчик:
— Это тебе за первомай, Жевжик! — прокомментировал он, явно намекая на что-то известное им обоим.
Жевжик рухнул прямо в грязную лужу. Но главного эффекта он добилсял — мы потеряли время. Ушатый со своей гвардией уже был тут как тут!
— Прибью, кобелина! — сказал он. — Хватайте его, хлопцы!
Анатольич завертел головой в поисках спасения. Мы находились в таком закутке, куда подъезжают машины, чтобы выгрузить товар на точку общепита. Тут было полно мусора, старой тары, каких-то ошметков и огрызков, а еще — бидоны и ящики с овощами. Сивоконь ухватил увесистый обломок доски и ощерился. Я и не видал его никогда таким — злобным, отчаянно-храбрым. В каких он там войсках прапором-то числился?
— Нет, хлопцы. Трое на одного — это не по-честному, — сказал я.
— А ты шо — за правду? — удивился Ушатый. — Ты чьих будешь?
— Свой собственный я. Ага — за правду.
— И шо ты предлагаешь?
— Ну так бросайте все свои припасы и давайте один на один на кулаках. Благородный бокс!
— Шо, не всех благородных в семнадцатом к стенке поставили? Хлопцы, надо это исправить…
Зря это он! Я подхватил из ящика кочан подгнившей капусты и запустил его прямо в рожу одному из прихвостней Ушатого. Тот вроде как головой дернул, отстраняясь, но метательный снаряд растительного происхождения всё-таки задел его башку по касательной. Раздался гулкий стук, и в следующую секунду противник уже сидел на заднице, очумело мотая головой.
Второй кочан полетел в Ушатого, но тот отбил его рукой, судя по скривившейся физиономии — довольно болезненно. Анатольич, увидев секундное замешательство, бросился в атаку, размахивая своей доской. В руках у Ушатого блеснул нож. Это было совсем скверно, но размышлять был некогда — приближался еще один враг.
Он крутил в руках велосипедную цепь. Господи, как же я не люблю Болото! Пришлось снова спасаться при помощи подручных предметов. Ухватив деревянный ящик, я хорошо им размахнулся — и обсыпал себя с ног до головы луковой шелухой. Кажется, оторопели мы оба — очень уж неожиданно получилось. Но в следующую секунду я атаковал сверху, не давая ему воспользоваться цепью и нанося удар за ударом.
— Я милицию вызвала! — послышался женский голос из-за задней двери пельменной.
— Ленка! Ну ты и дура! — рявкнул Ушатый. — Атас, хлопцы!
Мы
Уже в машине Сивоконь спросил меня:
— Слушай, а чего ты за меня вписался? Ты ж мне только что рассказывал про эти вот помидоры… По-твоему ведь должно выходить, что я кругом неправ и настоящий сукин сын!
Я ответил ему словами одного из американских президентов:
— Может ты и сукин сын, Анатольич… Но ты НАШ сукин сын!
***
А вот пока ждете проду — зацените произведеньице Марципаны Конфитюр про попаданца в СССР. Я здорово угарнул, знатная сатира над жанром)))) Оставьте там комменты, мне интересно ваше мнение — я туда буду периодически наведываться. Хорошо отрезвляет после пломбира на сливках и симпатичных комсомолок, которыми просто фонтанируют авторы сего направления… https://author.today/work/222960
Глава 25 в которой появляется коза Маркиза
Нет пророка в своем отечестве? Ну, не только пророка. В своем отечестве нет художника, нет писателя, нет композитора, музыканта-виртуоза, нет скульптора и философа… Кто скульптор? Яша Бьянчик? Да ну, глупости всё это. Ну выпиливает он там что-то из дерева, заставил колодами весь двор… Лучше бы вышку заочно окончил и инженером стал… Ах, в Москве выставка была? Ну, бывает. А у Михайловны кошка родила аж двенадцать котят!
Кто виртуоз? Антошкин? Ну да, ходит всё со своей гармошкой. Не гармошка, а баян? Да хоть аккордеон. Почему неженатый этот твой Антошкин, если такой молодец? Вон у Мордашова шесть детей и все — девочки, вот тот виртуоз! В Вене занял первое место? И что, трактор подарили? Нет? А Петровичу из Демехов подарили, он две тысячи тонн намолотил.
И ходят эти скульпторы и музыканты по улицам провинциальных городишек, и не берет у них никто автографов и на шеи фанатки не вешаются. Стоит художник в очереди, выбирает кусок говядины чтоб поменьше жира, а присмотришься — это ж Тищенко, знаменитый художник! Но это он там, в столицах знаменитый, на выставках своих. А здесь…
— Очередь у дверей начинается, товарищ!
— Да я просто посмотрю, что тут…
— Да тут все просто посмотрят!
И хорошо, и правильно. Он потому и живет в провинции, этот скульптор-художник-виртуоз. Чтобы вот так вот в очереди стоять и с народом ругаться. Сплошное вдохновение и идеи для творчества. А то как отдалиться местный гений от корней, порвет с народом, перестанет на работу ходить — плитку там класть, или детей в школе учить, или такси водить, и оглянуться не успеет, как творчество становится выхолощенным, неинтересным, однообразным…
Как вариант — пользоваться чужим опытом, вдохновляться чужой работой и чужими переживаниями… Но это — совсем другая история.
Я закончил цикл статей о талантливых земляках к середине декабря. Рубрика называлась «Не только о работе», и я просто обалдел от того, сколько настоящих, а не дутых как в клубе горе-литераторов у Патронкина, знаменитостей живет в Дубровице! Я со своими несчастными статейками плелся где-то в хвосте списка, да и что такое газетная статья? Так, ветка, которую несет река советской прессы.