Гонзо-журналистика в СССР
Шрифт:
А это были люди совсем другого пошиба! Один выложил мозаикой целую станцию метро в Москве, второй играл в фильме про «Неуловимых», третий создал собственное направление в декоративно-прикладном искусстве, четвертая — издала книгу со сценариями для всех-всех утренников календарного года в детском саду, которой пользовались музыкальные руководители дошкольных учреждений чуть ли не по всему союзу… И при этом — они продолжали печь хлеб, возводить стены домов, воспитывать деток и подметать улицы.
Так что такими белозорами белорусская провинция полнилась
В общем, нет пророка в своем отечестве — и слава Богу. Жить никто не мешает, по крайней мере.
Я отнес последние три материала сразу Езерской. В последнее время у нас отношения наладились, перешли в разряд рабочих.
— Это что? Снова твои «Алло, мы ищем таланты?», — она пила кофе прямо за рабочим столом, для разнообразия.
Видимо, сплетницы Фаечка с Аленушкой ее отчасти задолбали. А как по-другому? Всё-таки в процессе развода человек находиться, как же кости не перемыть?
— Так точно, Арина Петровна, они и есть. Последние три. На отпуск хватит…
— Какой отпуск? — удивилась она. — Ты же был уже, пару месяцев назад! Маньяка ловить ездил, да?
— Так вы ж меня и отозвали! Я всего-то две недельки погулял… Вот, на Новый год отпросился.
— И куда собрался?
— В Мурманск.
Езерская долго-долго на меня посмотрела, вздохнула, подперла щеку кулачком и сказала:
— Давай свои материалы… Со Светловой-то наверное договорился уже, да? У тебя ж с ней полное взаимопонимание.
— Договорился. Но я еще неделю здесь, если что.
— О! — глаза ответственного секретаря загорелись недобрыми огоньками. — Как раз сходишь в Дом Культуры, у них ёлки начинаются…
— Помилуйте, только не туда… — замахал руками я. — Хотите — напишу про очистные сооружения? Или вместо Шкловского на скотобазу какую-нибудь пошлите!
— А-а-а-а, испугался? — мстительно улыбнулась Ариночка Петровночка.
— Ясное дело — испугался, там Май в роли Снегурочки!
— А вот будешь знать! — сказала она. — И опрос у детишек сделаешь, мол, какие подарки они ждут от Деда Мороза, и что для них значит Новый год.
Я мысленно перекрестился. Как бы меня не прикончили там где-нибудь за кулисами… А я и билеты взял! Но чего не сделаешь ради великой любви? Придется вот переться на растерзание к Машеньке… Благо, до этого было еще несколько дней.
***
Только думал про местных знаменитостей и очереди, как сам стою в огромной, просто удивительно длинной веренице людей. В «Юбилейный» завезли хороший фарш, свино-говяжий. Пантелеевна нашла в себе силы — добралась до телефона-автомата и позвонила в редакцию. Так мол и так, Германушка, до закрытия магазина никак не успеть, а пельменей налепить надо, раз такое дело. Заодно и меня научить обещала, а то как же это — жениться собрался, а пельмени лепить не умеет!
Пришлось
Очередь была феерическая. Ее хвост торчал из деревянных дверей, и шевелился на крыльце и тротуаре. Фарш был нужен всем! Жалкие попытки отдельных личностей заглянуть в магазин тут же натыкались на свирепое сопротивление, и несчастный, которому быть может и вовсе требовался исключительно батон с кефиром, был вынужден делать выбор: или становиться в очередь, или искать другой магазин.
С этим, кстати, могли возникнуть проблемы. Магазины работали по расписанию, с обязательным обеденным перерывом. Эксплуататоры-капиталисты пока не сели на шею работникам торговли, вынуждая обслуживать покупателей без перерывов и выходных, и потому Галя и Тамара вполне могли захлопнуть дверь, не взирая на алчущих фарша людей, и отправиться пить чай с дефицитной колбасой. Для них-то она дефицитной в целом не являлась…
Потому очередь нервничала. Хотели успеть до закрытия!
К своему удовольствию я увидал среди любителей фарша музыканта-виртуоза Антошкина, руководителя детского хора Людмилу Чуйко и скульптора Яшу. Они были плоть от плоти народной, и точно также взмущались появлению новых персонажей, которые «занимали за женщиной в берете», и сетовали, что очередь медленно движется.
Наконец, я проник в магазинное нутро. Здесь всё мне было знакомо с детства — до прихода в Дубровицу сетей ритейла магазин сохранял свою самобытность. Всё так же пахло кофейным напитком из кафетерия и свежим хлебом из хлебобулочного отдела, под ногами пестрил утопленной в бетоне мозаикой пол, за деревянной стойкой дремала буфетчица в странном головном уборе типа пилотки, прицепленном к прическе шпильками… Ну да, народ нынче на ячменный или цикориевый кофе не зариться — ему фарш подавай!
Решил — после фарша обязательно загляну сюда, возьму себе стаканчик горяченького. С грибочком из песочного теста, в глазури. Или вообще шикану — куплю орешков со сгущенкой! Эти штуки в детстве казались мне признаком невероятного достатка и зажиточности. Даже круче чипсов в цилиндрической упаковке с усатым мужиком. А теперь — могу себе позволить! Правда, до чипсов еще лет пятнадцать, но зато — орешки, грибочки!
Фарш выглядел так себе. Такие металлические подносы, в которых лежало красно-серое месиво, чуть заветренное. Зато — натурально! Без антислеживающей субстанции, без усилителей вкуса и канцерогенов с консервантами…
— Пять кило, — сказал я.
— Три в одни руки. Видите, какая очередь! — нахмурилась щекастая продавщица.
— Любовь Ивановна, ну я для себя и для бабули беру, понимаете?
Она ошеломленно глянула на меня, пытаясь вспомнить, откуда я ее знаю. Ниоткуда, услышал как к ней коллега обращалась.
— Ну, раз бабуле… — работница торговли таким специальным совочком нагребла мне фарша и принялась орудовать гирями на весах. Стрелка бегала туда-сюда пока не остановилась на шести с половиной килограммах. — Пойдет?