Гора Дракона
Шрифт:
Левайн помнил маленькую гостиную с потертым персидским ковром на полу и массивным каменным камином слева. Над ним висела голова лося, рога покрылись густой паутиной. Стены украшали старые картины с барками, шхунами, сценами рыбной ловли и охоты на китов.
Прямо перед собой он увидел винтовую лестницу, ведущую наверх. Он поднялся по ней и двинулся вдоль балюстрады второго этажа. Комнаты здесь были темными и пустыми. Он наугад выбрал одну из них, вошел и приблизился к разбитому окну. Выглянув наружу, он с удивлением обнаружил вовсе не узкую дорогу, теряющуюся в тумане, а причудливую смесь серо-оранжевых помех.
В дальнем конце балюстрады находилась лестница, которая вела на чердак. Левайн собрался подняться по ней, когда вспомнил о существовании другой лестницы, позволявшей подняться на крышу. Возможно, будет лучше, если он заглянет в окна чердака, прежде чем попытается туда войти.
Как только Левайн поднялся на крышу, вокруг него сгустился туман. Он осторожно повернул трекбол, оглядываясь по сторонам. В десяти футах перед ним виднелся чердак. Левайн подошел и заглянул в круглое окошко.
Он увидел сидевшего к нему спиной человека. Длинные светлые волосы скрывали воротник одеяния, напоминающего халат. Мужчина сидел перед компьютерным терминалом. Неожиданно язык огня вырвался из тумана и ударил в стену чердака. Левайн без колебаний двинулся вперед и оказался внутри цветного потока, и в тот же миг на огромном экране лифта возникли слова:
…обсудили вашу цену. Она возмутительна. Наше предложение в три миллиарда остается неизменным. Дальнейших переговоров не будет.
Потом экран померк. Профессор ждал, оставаясь на месте. Через несколько минут из башни вырвался яркий луч:
Генерал Харрингтон, ваша дерзость будет стоить вам еще один миллиард — цена теперь составляет пять миллиардов. Подобные претензии раздражают живущего во мне бизнесмена. Было бы гораздо лучше, если бы вы вели себя как джентльмен. К тому же речь идет не о ваших деньгах. А вот вирус принадлежит мне. У меня он есть, а у вас — нет. Пять миллиардов — и ситуация изменится.
Поток исчез.
Ошеломленный Левайн застыл на крыше. Мало того что Скоупс безумен, так он еще и владеет вирусом, который собирается продать военным. Возможно, это не просто военные, а какие-то экстремисты. И, судя по ценам, речь идет о вирусе Судного дня, упомянутом Карсоном.
Профессор привалился спиной к стене лифта. Он понимал, что столкнулся с чем-то чудовищным. Пять миллиардов долларов. Сумма, поражающая воображение. Этот вирус не имел ничего общего с ядерным оружием, которое трудно транспортировать, непросто хранить и еще сложнее использовать. А здесь достаточно одной пробирки с триллионами вирусов, которую можно спрятать в кармане…
Левайн выпрямился, вернулся на балюстраду и по коридору направился к лестнице, ведущей на чердак. Створка открылась сама, как и все незапертые двери творений Скоупса. На верхней площадке профессор увидел еще одну дверь. Он поднимался, глядя на падающий из-за косяка свет.
Но последняя
Неожиданно ему в голову пришла новая мысль. Однажды это вышло с Фидо; у него были все основания считать, что и сейчас все получится.
Он напечатал заглавными буквами:
СКОУПС!
И тут же имя прозвучало из динамиков лифта, отразившись от стен. Прошла минута, потом еще одна. Неожиданно дверь на чердак распахнулась. На Левайна смотрела высохшая фигура. То, что он принял за халат, оказалось длинной мантией, обильно украшенной астрологическими знаками.
Пряди седых волос не могли скрыть оттопыренные уши и морщины, покрывавшие лоб и впалые щеки. Но профессор знал это лицо, как никакое другое. Он нашел Брента Скоупса.
Солнце казалось ломким, как стеклянный дождь. Вода улучшила состояние горла, но жажда только усилилась, а лошади начали паниковать. Карсон чувствовал, что Роско готов пуститься вскачь. Но если позволить ему это сделать, то коня остановит только смерть.
— Нужно держать их на коротком поводке, — сказал он.
Горы Фра-Кристобаль высились над ними, в ярком свете меняя цвет от оранжевого к серому и красному. Они ехали все дальше, и Карсон чувствовал, как возвращается жуткая сухость в горле. Глаза так сильно жгло, что он не мог держать их открытыми дольше нескольких секунд и ехал, опустив веки. К тому же он чувствовал, как шатается от усталости Роско.
Пещера у подножия гор. Теплая вода. Область, где было извержение вулкана. Значит, источник находится рядом и сама пещера является лавовым туннелем. Он на мгновение открыл глаза. Еще восемь миль, возможно меньше, до молчаливых безжизненных гор.
Эти размышления отняли у него остатки сил. Он отпустил поводья и, покачнувшись, ухватился за луку седла двумя руками. Карсон знал: если он упадет с лошади, то уже не сумеет взобраться в седло. Вцепившись в луку, он наклонился вперед так, что ощутил щекой шершавую гриву коня. Если Роско решит скакать вперед, значит, так тому и быть. Карсон отдыхал, почти не сопротивляясь красному свету, проникающему сквозь опущенные веки.
Солнце уже садилось, когда они подъехали к горам. Длинные тени высоких пиков устремились к ним, дав чудесную прохладу. Жара резко спала.
Карсон заставил себя открыть глаза. Роско спотыкался. Он уже больше не хотел бежать вперед, и сейчас его покидало желание жить. Карсон повернул голову к спутнице. Ее спина согнулась, голова склонилась на грудь, все тело казалось сломанным.
Лошади подошли к границе лавы и остановились.
— Сюзанна, — прохрипел Карсон.
Она слегка приподняла голову.
— Давай подождем здесь. Мы должны услышать вой койотов перед водопоем.
Она кивнула и сползла с седла, не сумела устоять на ногах и, словно пьяная, опустилась на колени.
— Вот черт, — пробормотала она, вцепилась в стремя и попыталась подняться.
Лошадь стояла рядом, опустив голову, и дрожала.
— Подожди, я тебе помогу, — сказал Карсон.
Но и он также потерял равновесие, как только его ноги коснулись земли. Лежа на мягком песке, он с удивлением смотрел на вращающийся мир: горы, лошади, закатное небо. Карсон снова опустил веки.