Гора из черного стекла
Шрифт:
Пока он мучительно пытался придумать, как вежливо спросить, что с ней такое, Ольга заявила:
— Мне больше нечего сказать, — и прервала связь.
Она презирала себя за то, что потом расплакалась, а она не плакала, даже когда ее одолевала самая сильная боль. Она удивилась, что чувствует себя такой одинокой и испуганной. Она прощалась, но не знала, куда идет.
Миша положил лапы ей на колени, приплясывая на своих крошечных задних лапках, пытаясь дотянуться и слизнуть слезы.
Дворник Сэндифер узнал о Джонни от врача, который работал в Фивербрукской больнице до ее продажи.
Когда они поднимались по эстакаде на шоссе, Стэн слегка откинул спинку сиденья.
— Мне крайне неприятно это говорить, Скоурос, но думаю, ты права. Не пойми меня превратно, тем более что дело это очень старое и дрянное, и мы просто зря теряем время, но кто-то в этой больнице постарался, чтобы все записи о мальчишке исчезли. Надо сказать, они даже не позаботились сделать это чисто. Я не нашел ни одного дела, где было бы так маю записей, разве что у только поступивших.
— Но зачем понадобилось изымать эти записи? Может, он убил кого-нибудь после выхода отсюда? — Каллиопа бросила сердитый взгляд в зеркало заднего обзора. Несколько машин застряли на выездной дороге из-за них и явно не были рады такому обстоятельству. — Но это бессмысленно. Половина пациентов больницы кого-то убили или пытались. К. тому же больница не обещает чудесного исцеления.
— Ставлю пятьдесят долларов, что мы этого не узнаем. — Он наклонился вперед и начал крутить настройку приемника.
Каллиопа приняла вызов, но больше из духа противоречия, она не верила в удачу.
Они встретились с доктором Юпитером Даннеем в ресторане, принадлежащем сети круглосуточных кричаще оформленных заведений под названием «Бонди Бейби». Отделано местечко было с претензией и очень ярко. Всю середину зала занимала огромная голограмма океана с серфингистами. (Предлагалось обедать даже по пояс в воде, если вы хотели, но из-за шума прибоя было трудно разговаривать.)
Доктор Данией выглядел на семьдесят пять — худой, с явным пристрастием к аккуратности, хотя старомодный галстук придавал его внешности эксцентричность. Он улыбнулся детективам, когда они подошли к ярко-оранжевому столику.
— Надеюсь, вам здесь понравится, — сказал он. — Моя квартирная хозяйка вообразит бог знает что, если узнает, что ко мне пришли полицейские. К тому же у них большие скидки на ужин, а сейчас как раз подходящее время.
Каллиопа представилась и представила Стэна, потом заказала чай со льдом. Она обратила внимание на удивительно мрачную официантку с татуировкой во всю щеку, от глаза до рта, по ее виду можно было предположить, что она прожила на улице большую часть своей жизни. Девица вызывающе посмотрела на Каллиопу. Когда Скоурос вернулась к разговору, доктор Данией заканчивал свою автобиографию:
— …Итак, уйдя из Фивербрука, я занялся частной практикой, но, если честно, мне было поздновато начинать.
— Вы ведь знали Джона Вулгару?
Она снова отвлеклась, на этот раз на голограмму, где серфингиста накрыло огромной волной. Ольге очень
— Ну конечно. Он был для меня испытанием.
— В самом деле? Но ничто на это не указывает — в его досье почти пусто.
Доктор Данией замахал руками:
— Вы просто не знаете подобных корпораций — они не станут хранить то, что им не нужно. Я думаю, что, когда больницу купили, стерли множество файлов.
— Возможно, если они считали его мертвым.
Появилась официантка, со стуком поставила на стол напитки и неспешно отправилась дальше. Каллиопа мужественно пыталась не обращать на нее внимания, она смотрела поверх своего стакана на Даннея.
— А вы утверждали, что он умер.
Старик широко улыбнулся, демонстрируя прекрасные зубы.
— Я не утверждал. Я не осматривал тело, ничего такого. Нет, конечно. Но когда я хотел разузнать, мне так сказали. По документам, представленным отделом по несовершеннолетним, он умер. Это случилось, дай бог вспомнить, год-два после его выхода из больницы.
Каллиопа подумала, что нужно проверить, какие именно документы имеются в виду.
— Почему вам захотелось разузнать? Тем более что вы уже занимались частной практикой.
— Почему? — Он посмотрел на Стэна Чана, будто предлагая тому ответить на вопрос Каллиопы. Стэн ответил ничего не выражающим взглядом. — Потому что парень был необычный, наверное. У меня было чувство, что я открыл новый вид животного. Вы, возможно, сдадите его в зоологическое общество, но время от времени будете приходить, чтобы посмотреть на чудо природы.
— Объясните, пожалуйста. — Она положила полпакетика сахара в чай, потом решила предаться излишествам и высыпала остальное.
Доктор Данней поморгал глазами. Он затруднялся с ответом.
— Ну, в общем… Я многое повидал, работая в больнице, детектив. Большинство детей, которых я лечил, — и не забывайте, это дети с серьезными проблемами — делились на две категории. Некоторых из них раздавила жестокость воспитателей, и они никогда не будут нормальными членами общества. У них отсутствовали главные компоненты личности. Вторая категория — те, чье детство было чуть менее мучительным или они были крепче или умнее. У этих был шанс в жизни. Они, по крайней мере теоретически, могли жить нормальной жизнью, хотя мало кому из них такое удавалось.
— А Джон Вулгару подходил к одной из этих категорий?
— Нет, он не вписывался ни в одну. Это меня и заинтересовало. Ему выпало самое ужасное детство, какое можно вообразить, детектив. Мать была проституткой, психически неуравновешенная, наркоманка и пьяница. У нее были грубые, жестокие клиенты, которые мучили мальчишку. Он рано попал в исправительные учреждения. Там его били и насиловали, Создались все условия для самой дикой социопатии. Но в нем было еще кое-что. Он был умен, видит бог, очень умен. — Принесли ужин, но доктор долго к нему не притрагивался. — Джон легко прошел все стандартные тесты на умственные способности, которые я давал ему, и хотя он не все понимал, но умел прекрасно контролировать поведение людей. Обычно социопатическая личность понимает людей настолько, что может ими манипулировать, но у Джона было что-то большее, что я бы назвал умением сопереживать, однако это идет вразрез с социопатией — это абсолютное противоречие. Я полагаю, это было одно из проявлений его ума.