Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция
Шрифт:
Генерал-майор Юрий Васильевич Князев руководил 6-м управлением КГБ УССР, которое отвечало, в частности, за безопасность атомных электростанций:
«26 апреля 1986 года в начале третьего ночи меня разбудил ответственный дежурный КГБ УССР, чтобы сообщить: на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции произошла авария, возник пожар».
Туда выехали заместитель председателя республиканского комитета госбезопасности Юрий Владимирович Петров с группой сотрудников 6-го управления.
В те дни министерство обороны проводило учебные сборы высшего командного и политического
27 апреля на место аварии прибыла правительственная комиссия.
Генерал Князев:
«Наиболее компетентные ученые-атомщики не решались давать честные оценки и прогнозы, опасаясь вызвать раздражение у партийных руководителей. Тем, кто первым дал объективную оценку масштабов катастрофы, приказали замолчать. И только сотрудникам КГБ они не боялись раскрывать всю правду. Я сам провел несколько доверительных бесед с рядом видных атомщиков. На второй или третий день один из ученых сказал, что даже из Киева, а не только из 30-километровой зоны необходимо вывезти всех детей в возрасте до двенадцати лет, а также беременных женщин».
Генерал Князев о полученной информации ввиду ее огромной важности пытался доложить Степану Мухе. Но председатель комитета госбезопасности не брал трубку. Муха категорически запретил подчиненным напрямую обращаться в ЦК компартии Украины, Совет министров и другие органы республиканской власти. Но Князев все же рискнул, позвонил по закрытой связи председателю Верховного Совета УССР Валентине Семеновне Шевченко:
— Вы знаете, что я не имею права докладывать вам напрямую, но получена исключительно важная информация от ведущих атомщиков.
И рассказал, что ученые советуют вывезти из Киева детей и беременных женщин. Валентина Шевченко воскликнула:
— Ой! Да у меня же невестка скоро должна рожать!
Через три часа она вывезла невестку из Киева. Жители города волновались, а партийные руководители утверждали, что нет оснований для беспокойства.
Генерал-майор Александр Константинович Шарков:
«Высокопоставленные партийные чиновники боялись ответственности за случившееся, а еще больше боялись быть обвиненными в панических настроениях. Поэтому они всячески пытались преуменьшить трагичность положения, подвергая опасности здоровье и жизнь своих родных, не говоря уже о тысячах соотечественников.
1 мая Украина как ни в чем не бывало торжественно отмечала День международной солидарности трудящихся. На Крещатике на центральной трибуне собралось все политическое руководство республики. Первый секретарь ЦК Владимир Васильевич Щербицкий привел с собой внука, чтобы показать всем, что обстановка нормальная…
Было тепло, но очень ветрено. Ветер дул прямо с Припяти, и на столицу обрушилась масса радиоактивной пыли из разрушенного реактора. Тысячи участников праздника фактически подверглись радиоактивной атаке, но вместо того,
Генерал Князев:
«Атомщики утверждали, что людям следует как можно меньше находиться на открытом воздухе. Но даже несмотря на то, что накануне 1 мая роза ветров изменилась и потоки воздуха вместе с радиацией пошли на Киев, в столице Украины провели первомайскую демонстрацию. В этот день радиационный фон в Киеве в сто раз превышал естественный».
Только 2 мая в Чернобыль поехали Щербицкий и прибывшие из Москвы глава правительства Рыжков и секретарь ЦК Лигачев. Бросалась в глаза полная неготовность страны к ликвидации последствий ядерной катастрофы. Опять люди жертвовали своими жизнями и здоровьем, исправляя чужие ошибки и промахи.
Генерал Шарков:
«4 мая в два часа ночи я на служебной машине отправился в Чернобыль с опечатанным мешком секретной информации, доставленной из Москвы. В поселке Иванково меня встретил заместитель председателя КГБ УССР генерал-майор Георгий Кириллович Ковтун, руководитель временного оперативного штаба КГБ по контрразведывательному обеспечению работы правительственной комиссии. Вместе выехали в Чернобыль.
Погода стояла замечательная. Быстро светало. Ранняя весна и не по сезону жаркая погода способствовали буйному расцвету природы. И на фоне этой светлой оптимистической картины брошенные жилые дома с домашней утварью, бездомные домашние животные и полное отсутствие людей. Как в фильме ужасов!
По наивности я попросил у Ковтуна разрешения съездить в Припять, чтобы посмотреть на разрушенный реактор.
— Ты в своем уме? — ответил генерал. — Хочешь сгореть там за несколько минут? Еще неизвестно, чем для нас кончится пребывание здесь. Ты вот бегаешь без счетчика, а тут сплошные пятна радиации. Позвони домой, пусть жена немедленно отправит детей из Киева куда подальше. Я тебе лично разрешаю.
Подумалось: если вопреки устному распоряжению партийного руководства, запрещавшему коммунистам вывозить детей из столицы под угрозой исключения из партии, зампред КГБ дает такие рекомендации — обстановка действительно серьезная».
«Многие киевляне, — вспоминают украинцы, — потеряли друзей в других частях страны — нас боялись приглашать в гости, с нами не хотели встречаться. Мы стали вроде как прокаженные». Сплошной поток машин с детьми шел из Киева — отдавали сыновей и дочерей всем, кто соглашался принять. Только потом на заседании политбюро решили вывезти детей из Киева в санатории и базы отдыха в южных областях республики. Полмиллиона матерей с детьми эвакуировали из столицы Украины. Киев опустел.
«В первые дни сведениями о масштабах последствий аварии на ЧАЭС не владели советские ученые — атомщики, медики, — вспоминал генерал Николай Михайлович Голушко, который вскоре станет председателем КГБ Украины. — Как начальник дежурной службы КГБ СССР, куда немедленно поступала информация о происшествиях на всей территории страны, в числе первых я прочитал шифротелеграмму КГБ Украины от 26 апреля о случившемся пожаре и взрыве на Чернобыльской АЭС.