Горчаков
Шрифт:
Решительные действия русского посланника, его неподкупность, защита им соотечественников и притесняемых местным населением христиан стали причиной страшной расправы, которую озверевшая толпа мусульман-фанатиков учинила надо всей миссией. Этот трагический эпизод, естественно, вызвал резкое ухудшение двусторонних отношений, невыгодное обеим сторонам. При этом даже в Санкт-Петербурге находились такие, кто склонен был винить в произошедшем самого Грибоедова. Тем не менее персидский шах, желая загладить вину и смягчить последствия трагедии, отправил к Николаю I специальную делегацию, которая должна была передать его извинения российскому императору. «Постепенно водворились мир и согласие, как будто ничто не нарушало их, — с горечью писал биограф. — Не стало только великого человека…»
В периоды опасных противостояний участь посольств была порой плачевна. Они первыми подвергались репрессиям, терпели унижения и надругательства. На них вымещались злость населения и недовольство
58
История дипломатии. М., 1941. Т. 1. С. 127–128.
Первейшей целью в ходе обмена посланцами или гонцами было не только установить полноту государственного статуса, но и получить исчерпывающую информацию о том, как относятся соседи к сопредельному государству и где видят границы его владений. В ходе официальной церемонии, содержание которой оговаривалось заранее, устанавливался или подтверждался уровень государственного признания владетельных пределов государя. Охранение государевой чести было первостепенным требованием в сношениях с иностранными державами. В приветственном обращении и во вручаемых грамотах гостям предписывалось торжественно и точно именовать все титулы царствующей особы и владения, на которые распространяется ее власть.
Вопрос, как вести дело, с чего начинать диалог с иноверцами и иноземцами, как держаться с ними, испокон веку был и остается одним из существенных и актуальных в дипломатической деятельности. Каждая из вступающих в переговоры сторон движима желанием свести к минимуму возможность непредвиденных обстоятельств или тупиковых положений. Исторических причин для такого развития событий было немало. В условиях, когда не существовало твердых международных законов, непрочная и расплывчатая в своих очертаниях государственность нуждалась в охранных актах, действие которых требовало постоянного подтверждения. Именно поэтому обязательной частью протокола было поименование и перечисление титулов царствующей особы, хотя со временем это стало анахронизмом. Требование русских послов придерживаться этого ритуала без отступлений не всегда встречало понимание, особенно в европейских странах, однако им приходилось на это соглашаться.
Так, делегации Ивана Грозного, приехавшей в Речь Посполитую с целью проведения трудных переговоров о возвращении захваченных поляками земель, удалось добиться немаловажных по тем временам протокольных уступок: иноземные послы обязаны были отныне титуловать русского царя не «Святейшеством», а «Величеством» и являться на прием к нему с непокрытой головой, без шапок и шляп, как это было прежде.
Известен и такой случай. Могущественному французскому королю Людовику XIV пришлось уступить всем требованиям Петра Потемкина, посланника русского царя Алексея Михайловича, который настоял на том, чтобы в ответной грамоте царю были точно указаны все его титулы и чтобы она, переписанная заново, без добавлений и помарок, была вручена ему лично «из королевских рук».
Порой российские дипломаты, заботясь о достоинстве посла и представляемого им государства, позволяли себе нарушающие протокол отступления от общепринятого в данном государстве порядка. Весьма смелым было поведение русского посланника Михаила Плещеева, воспротивившегося унизительным церемониям стамбульского двора. Посланник, отправленный Иваном III с миссией в Турцию, вопреки обычаю, которому следовали все западные послы, поклонился падишаху стоя, не падая на колени, чем немало удивил двор Баязетов. Известно, какое унижение испытывали некоторые представители западных монархий при турецком дворе. К примеру, Лачит, посланник французского короля Людовика XIV, на первой же аудиенции у великого визиря был «бит по лицу, укушен» и потом вскоре отозван по требованию
59
Сборник Московского главного архива Министерства иностранных дел. Вып. 3–4 // Исторический вестник. 1884. Т. 15. С. 204.
Князь Алексей Федорович Орлов, личный друг и доверенное лицо Николая I, по прибытии в Константинополь для подведения итогов Русско-турецкой войны 1828–1829 годов прибег к неожиданному для турок протокольному приему. «Исторический вестник» 1884 года так освещает этот эпизод: «Представители России оказали европейской дипломатии большие услуги тем, что заставили турок отказаться от многих своих невежливых обычаев в отношении к иностранным послам. Новейшую такую услугу оказал граф Алексей Федорович Орлов; когда он приехал в первый раз в Константинополь в эпоху заключения Адрианопольского мира, то драгоманы посольства сочли необходимым предупредить А. Ф. Орлова, что, по принятому этикету, великий визирь не встает ни перед драгоманами, ни даже перед послами. Орлов шутя ответил, что визирь для него встанет, но драгоманы спорили, насколько дозволяло почтительное отношение их к послу, так что дело едва не дошло до пари. Действительно, в день аудиенции Орлов вошел к великому визирю с отличавшею его вельможною осанкою (он был гигантского роста, плечист), прямо подошел к дряхлому старику, визирю, сидевшему, поджавши ноги, на подушках, дружелюбно протянул ему руку и, приветствуя его на турецком языке, так крепко сжал ему руку в своей, что старик вскочил как ужаленный, а затем Орлов стал водить его, все держа за руку, по комнате. В этой прогулке прошла вся аудиенция. С тех пор турецкий этикет был прогнан. Великий визирь встает не только для послов, но и для посланников» [60] .
60
Сборник Московского главного архива Министерства иностранных дел. Вып. 3–4 // Исторический вестник. 1884. Т. 15. С. 204.
Переговоры продолжались непрерывно более восьми месяцев. Орлов тогда продемонстрировал удивлявшую турок терпеливость, изобретательность и изворотливость. В результате и был подписан известный Адрианопольский мирный договор, ставший значительной исторической вехой царствования Николая I.
Издавна сложился обычай: посольства, отправляемые в иностранные государства, непременно везли с собой царские дары и подношения. Это было не только подтверждением добрых намерений, но и свидетельством широты души, символизировало богатство и процветание царствующей особы и его государства. Те посольские дары, что сохранились до наших времен, — предметы подлинного искусства, образцы непревзойденного мастерства, свидетельство высочайшего уровня культуры тех стран, из которых посольства прибывали. Сейчас в российских музеях сохранилась лишь часть этих сокровищ. Посольские дары ныне хранятся во многих московских и петербургских музеях: в Оружейной палате, Государственном историческом музее, в Эрмитаже, Российском этнографическом музее и других.
Среди таких даров были уникальные, шитые золотом и серебром наряды и ткани, усыпанные драгоценными камнями украшения, инкрустированное оружие, декоративная и церковная утварь, воинское оснащение, конская упряжь, кубки, символы царственной власти. Ныне они стали своеобразной летописью торгово-дипломатических отношений России с соседними государствами.
Постепенно выработался ритуал, связанный с подношением даров как непременной части дипломатического этикета. Соблюдение протокола было признаком не только хорошего тона, но и фактом признания посольской миссии. «Любительские поминки» — так называли дипломатические дары в Древней Руси. Их было принято «приходовать», то есть заносить в специальные государственные реестры и книги, определяя место их хранения, ибо они были не царским, но государственно-национальным достоянием, и благодаря этому часть даров в целости и сохранности дошла до наших дней.
Посольские дары, кроме всего прочего, должны были задать благожелательный тон предстоящим переговорам. Порой в них заключался некий особый смысл [61] .
Посольский дар, врученный в 1684 году от имени австрийского императора Леопольда I царям Ивану и Петру Алексеевичам, представлял собой массивное серебряное блюдо с искусно исполненной сценой торжества в честь недавней победы австрийцев над турками. Подарок, как утверждают исследователи, означал дипломатично выраженное предложение присоединиться к антитурецкой коалиции.
61
См. об этом: Сокровища оружейной палаты. Посольские дары. М., 1996.