Горчичное зерно. Комментарии к пятому Евангелию от св. Фомы

Copyright © 1974 Osho International Foundation

Я выросла в христианском окружении: семья, школа и воскресные проповеди. Из евангельских историй о жизни Иисуса складывался портрет человека доброго и мягкого – иными словами, хорошего. Мне глубоко внушили, что нужно быть доброй, мягкой и хорошей, а другую, темную сторону души держать в секрете – даже от самой себя, так как за тобой неустанно следит Бог Отец.

Со временем такое воспитание переросло в предательское и отравляющее жизнь чувство вины. Что бы я ни делала, это, по существу, ничего не меняло: я была грешницей. Не оставалось никаких надежд, не возникало даже мысли о том, что жизнь может быть радостью, праздником, счастьем. Христианское мировоззрение создавало свой мирок – крошечный, тесный, безопасный и, главное, благопристойный на вид.

Встретившись с Иисусом во второй раз, после долгих лет жизни рядом с учителем Ошо, я была потрясена мудростью и сущностью Христа. Теперь я могла различить, какой могу стать я сама, какими могут стать все люди. Я поняла, что за две тысячи лет человеческая слепота целиком и полностью исказила подлинный образ Иисуса.

Эта книга – вовсе не милая евангельская история. На этих страницах посеяны горчичные зерна радикальной и необратимой революции, остается только заметить их ростки. Иначе с нами может произойти то же, что случилось, похоже, с первыми учениками Иисуса, которые превратили его слова в оправдание собственного невежества и источник кажущегося утешения – и тем самым утратили чудесную возможность пойти вслед за Учителем.

«Евангелие от Фомы» [1] слишком часто упоминает о преобразовательском, бунтарском духе Иисуса, принесшем не мир, но меч; по этой причине оно едва ли может лечь в основу утешительной веры.

Ошо – это меч, который с пламенной страстью рассекает самообман и заблуждения, роняя в наши сердца горчичные зерна единственной настоящей революции – революции души.

Ма Ананд Нирвед

Ученики сказали Иисусу:

Скажи нам, чему подобно царствие небесное.

Он сказал им:

Оно подобно зерну горчичному,

самому малому среди всех семян.

Когда же оно падает на возделанную землю,

оно дает большую ветвь

и становится укрытием для птиц небесных.

Отношения между людьми очень изменились – и изменились к худшему. Пропала глубина: жена – уже не жена, а просто подружка; муж – уже не муж, а просто приятель. Дружба – это очень хорошо, но в ней нет глубины, а брак – явление глубокое. Это глубокая самоотдача, но если ничем не жертвуешь, то остаешься на мели. Если ничем не жертвуешь, далеко не прыгнешь. Можно барахтаться на поверхности, но в глубину не нырнешь.

Конечно, нырять вглубь опасно. Так и должно быть, ведь на мелководье все очень просто. Тут можно вести себя как робот и не нужно ничего сознавать. Но чем глубже, тем важнее быть начеку, потому что всюду подстерегает смерть. Боязнь глубины сделала наши отношения мелкими, как детский бассейн-«лягушатник».

Приятель или подружка – это, конечно, здорово, но им никогда не увести в те глубины, что скрыты в каждом из нас. С подружкой может быть секс, но любви не будет. Любовь пускает корни в глубине. На мелководье возможен только секс, но секс – это чувство животное, биологическое. Секс прекрасен, когда является частью глубокой любви, иначе же он просто отвратителен. Секс без любви уродлив, потому что людей ничего не связывает: они просто прикасаются друг к другу и быстро расходятся. Соединяются только тела, но не душа – не я, не ты. Вот что случилось со всеми отношениями между людьми.

Серьезные отношения напрочь исчезли, а ведь самые серьезные отношения связывают учителя и ученика. Слова Иисуса не понять, если не сознаешь всего размаха отношений между учителем и учениками. От таких отношений давно отвыкли. Жену заменила подружка, мужа – приятель, а учителя и те отношения, что связывают их с учениками, полностью исчезли. Точнее говоря, их сменили совершенно другие отношения – отношения психиатра и больного.

Взаимоотношения между психиатром и пациентом поневоле нездоровые, патологические, ведь больной приходит не в поисках правды и даже не с надеждой на выздоровление… Понятие «выздоровление» очень важно: это целостность, это святость, это глубинное исцеление личности. Но пациент приходит не ради выздоровления, ведь тех, кто действительно хочет выздороветь, называют учениками, а не пациентами. Больной просто хочет избавиться от болезни – это путь отрицания. Он приходит лишь для того, чтобы его силой вернули к норме и он снова мог стать частью нормального мира. Он сломался, его нужно починить, и психиатр помогает ему заново приспособиться. К чему приспособиться? К этому миру, этому обществу, которые сами безнадежно больны.

Те, кого принято называть «нормальными» людьми, – просто нормальные больные, нормальные психи. Это нормальное безумие. «Нормальные» тоже сумасшедшие, просто их безумие зажато в определенные рамки, втиснуто в установленные обществом и культурой границы. И больным считают того, кто их нарушает, пересекает общепринятую черту. Тогда все общество – а оно тоже больное – начинает твердить, что этот человек болен. Но на границах стоят психиатры, они и помогают пациенту вернуться назад – назад, в безликую толпу.

Психиатру не стать учителем, поскольку он и сам не здоров. А пациенту не стать учеником, ведь он приходит не затем, чтобы учиться. Он встревожен, но не хочет тревожиться, и потому все его усилия направлены на починку, а не на выздоровление. Психиатру не стать учителем, но на Западе думают, что это почти одно и то же; скоро так начнут считать и на Востоке. Но психиатр – не учитель, ведь он сам болен. Он умеет чинить других, и это здорово. В самом деле, почему один больной не может помогать другим? Но больной не в силах исцелить другого больного; безумцу не сделать нормальным другого безумца.

Даже ваши фрейды, юнги и адлеры страшно больны – а это не заурядные психиатры. Даже самые великие психиатры больны и патологичны. Я кое-что расскажу, и вы сами убедитесь. Фрейд содрогался при любом упоминании о смерти. Пару раз он даже сознание терял и падал со стула – и все потому, что кто-то заговаривал о египетских мумиях. Он терял сознание! А в другой раз Юнг что-то там рассказывал о смерти и трупах, а Фрейд вдруг задрожал и упал без сознания. Если сам Фрейд так боялся смерти, то что говорить о его учениках? И вообще, зачем так бояться смерти? Вы можете себе представить, чтобы Будда боялся смерти? Нет, иначе он просто не будда.