Гордиев узел с бантиком
Шрифт:
— Ага, — вмешалась встревоженная, но не совсем остывшая подруга. — На поле чудес в стране дураков. Я имею в виду твою, Ириша, дачную территорию.
— А я имею в виду свою мебель! — осекла ее я. — Мне довелось столько всего «прикопать» на полках, до сих пор ничего не найду.
Наташка даже не огрызнулась, а я уж было пожалела, что сама предоставила ей возможность отыграться на моей безалаберности. Мало того, она ахнула, зажала себе рот руками и, не отрывая глаз от Динки, в ужасе попятилась назад, хотя пятиться, собственно говоря, было некуда. Стены нашего дома не резиновые и достаточно надежные. Вот если бы она взяла левее… Там располагалось окно, одна створка которого была распахнута, о чем я ей оперативно и напомнила. Динка перестала плакать, сжалась в комочек
Подруга меня словно не слышала, упорно продолжая вжиматься в стену. Пользуясь моментом, я выдала парочку сомнительных комплиментов по поводу ее упертости в достижении намеченной цели. Заодно спрогнозировала конечный результат: либо она протиснется сквозь стену и свободно вывалится на многострадальный цветник, либо вывалится на него с ярмом на шее — частью стены. И намекнула, что оба варианта меня не устраивают. Бедный цветник еще не опомнился от ночного налета.
Не знаю, сколько бы продолжалось сольное выступление Наташки, но Динка неожиданно чихнула. Подруга вздрогнула, на пару секунд замерла и, ткнув указательным пальцем в ее сторону, заявила, что перед нами сумасшедшая убийца своей матери.
— Или бабушки, — недолго думая, добавила она. — Орудие убийства — «лапа Чеширского кота». А труп прикопан на даче прямо в бане.
— Ну и ладушки, — покладисто согласилась я. — Главное, что не в нашей бане. А ты случайно не помнишь место, где белены объелась?
Наташка вытянулась в струнку, пытаясь осмыслить мной сказанное. Динка еще раз чихнула и, откинув плед, что-то вякнула.
— Не поняла, — честно призналась я.
— Я тоже не поняла, — с легкой хрипотцой в голосе промямлила подруга. — Мне, как и вам, позавтракать еще не удалось. Тем более тайком, да еще и вегетарианским — беленой. Все мы на глазах друг у друга. А ты сразу в лоб: «Объелась»! Ляпнула, не подумав. Могу и обидеться.
Далее последовали варианты последствий великой обиды, из которых напрашивался только один вывод: в ближайшем будущем ничего хорошего меня не ждет. Бубнила Наташка долго и надоедливо.
— Ма-ма-ма-ма… — в свою очередь завелась Динка, и у меня возникли нехорошие подозрения, что я нахожусь в компании двух психопаток, наперегонки объевшихся белены. Только одна очень разговорчивая, а вторая по ограниченности словарного запаса обошла Эллочку-людоедку.
— Хватит орать! — неожиданно заорала Наташка и хлопнула ладонью по столу. Я невольно подпрыгнула вместе с чудом уцелевшей хлебницей. Первым делом захотелось удрать. Но тут подруга совершенно непоследовательно заявила, что у нее от тишины звон в ушах. Я миролюбиво посоветовала их прочистить и в упор уставилась на Динку. Девочка продолжала «мамкать», только беззвучно. Открывала и закрывала рот, но смешно не было. Было страшно. Осторожно приблизившись к Наташке, я утянула ее на кухню под предлогом чистки ушей.
— Вантузом! Он у вас внизу под мойкой, — громко и бодро подыграла мне догадливая подруга и старательно закрыла за собой дверь столовой. — Заодно и мои пельмени пересчитаем. Так, чтобы всем поровну хватило. Только я их, кажется, в Москве оставила.
— Все равно пересчитаем, — деловито заявила я. — Надо же чем-то завтракать. Белена, как я поняла, уже кончилась. — И, примкнув вплотную к условно нечищенному уху подруги, сквозь зубы процедила: — Ребенок пережил сильный стресс. Вспомни свое героическое прошлое, связанное с медициной, и попробуй ласково развязать ей язык. Это не гордиев узел, метод Александра Македонского использовать нельзя. Никого Динка не убивала, а вот свидетельницей убийства вполне могла быть. Не исключено, что орудием убийства является рыхлитель.
Отшатнувшись от меня, Наталья потерла ладонью ухо, подскочила к сушилке и отчаянно загремела посудой, тихо пояснив, что ей надо подумать. Хоть она и не психиатр, но знает, в психиатрии иной раз клин клином вышибают. Лекарство от стресса — новый стресс, а устроить его — раз плюнуть.
Попросить ее обойтись без крайностей я не успела. Пытаясь почесать кончик носа, подруга грохнула на пол стопку тарелок и дико завопила. Ее вопль, не видя причины, активно поддержала Динка. Надо полагать, цель была достигнута — язык у девушки развязался. Зато я смолкла и замерла. Стояла столбом, уставившись на «лекарство от стресса».
— Ир, я нечаянно! — повинилась подруга, ловко сметая веником осколки с глаз долой. Моих, разумеется. — С другой стороны, с моей помощью тебе еще больше счастья привалило! А если учесть разбитый Димкин бокала и всю посуду со стола, вам обоим можно обзавидоваться. Жаль, что ты все тарелки, торчавшие в сушилке, предварительно перемыла. Знать бы заранее… На моющем средстве могла сэкономить. Динка, заткнись, в конце концов! Ир, тебе не кажется, что нашу девушку переклинило? Лучше бы мамакала, чем так надрываться. Как бы не пришлось устраивать вам с ней новый стресс. Да ладно тебе таращиться на осколки своего счастья! Та к сразу оно на тебя не свалится. Живи ожиданием. Дина, ты чего там смолкла?
Наташкин тревожный вопрос остался без ответа, зато посслышался какой-то странный шорох. Я сразу вспомнила о наполовину открытом окне и многострадальном цветнике. Подруга вопросительно взглянула на меня, я тоже сама на себя взглянула — со стороны. Столбовая вешка! Обругав себя за излишнюю стойкость еще парочкой сходных эпитетов, окончательно пришла в себя и кивком указала на дверь столовой — направление, в котором следует ломиться. Кивнув ответно в знак понимания, подруга привела веник в состояние боевой готовности — занесла над головой. Мне достался пластиковый совок. Хоть что-то. С залихватским «Ха!!!» Наталья пнула дверь столовой ногой, она распахнулась настежь, качественно долбанувшись о стенку, и устремилась назад. Закрыться мы ей не дали, резво рванулись вперед, и… обе застряли в дверном проеме. Не первый раз случается такая неприятность, можно сказать, ученые, только ученье не впрок. Вот и лезем всей своей материальной частью в ловушку, включая сознание лишь во вторую очередь. Да еще этот веник, с помощью которого Наташка пыталась разрулить ситуацию и протиснуться первой. Меня это огорчило. Кому приятно, когда тебе тычут веником в нос? Впрочем, подруге тоже досталось совком. Вот так и получилось, что когда мы с незначительными потерями (один тапок) ввалились в столовую, чья-то неопознанная материальная часть тела, наверняка руководимая заранее включенным сознанием, уже сиганула с подоконника открытого окна на землю и была такова. Следовало бы рвануть за ней, тем более, что ворота на замке, но испугало неподвижное тело Динки. Девочка лежала на диване, на голове подушка, пальцы вытянутых вдоль тела рук скрючены, левая нога безвольно свесилась.
Удивительное дело, но в ступор я не впала. Мы с Наташкой рванулись одновременно и одновременно схватили подушку с намерением откинуть ее в сторону, вот только стороны у нас были разные. Перетягивание длилось недолго. Решив не отстаивать свое право зашвырнуть спальную принадлежность куда подальше, мы разом ее отпустили. Она, плюхнулась между нами. Дальше на ней топталась только я, Наташка без моего участия профессионально приводила Динку в чувство. Метод безотказный, неоднократно использованный на мне. Иными словами, избрав в качестве опоры для вполне живой девицы спинку дивана, подруга кое-как усадила ее, покорную, и принялась лупить по щекам. Я невольно сморщилась.
2
Динка быстро вникла в ситуацию, осознав: пощечины ей получать не за что и принялась яростно увертываться, отмахиваясь руками, и орать. Это привело нас в неописуемый восторг. Орала она вполне внятно — звала маму и требовала прекратить экзекуцию, почему-то ссылаясь на то, что «больше не будет».
— Заговорила!!! — радостно возвестила Наташка с занесенной для очередного шлепка рукой. И чтобы не пропадать затраченному усилию зря, легонько отвесила девушке последнюю пощечину — довесок. Я бы даже сказала, ласково. Затем тыльной стороной ладони провела по своему лбу, словно смахивала пот. — Фф-фу… Ирка, считай, клин я из девки выбила, а ты слезь с подушки, росту она тебе не прибавит.