Гордость и страсть
Шрифт:
— Оседлай мне вон ту лошадь, — велел Гарт, — и покажи, в какую сторону она поехала.
Ангус без возражений подчинился, и Гарт выехал со двора, чувствуя почти такое же напряжение, какое испытывал во время сна. Он знал, что не успокоится, пока лично не удостоверится, что никакие приграничные рейдеры, возвращающиеся из очередного набега, не решили позабавиться с ней. Ибо если такое случится, два грума не смогут их остановить.
Амалия вдыхала свежий воздух и наслаждалась покоем невысоких, поросших деревьями холмов. Два грума, едущие сзади, вначале болтали, потом затихли. Единственными звуками теперь были ритмичное кваканье лягушек и приглушенный цокот лошадиных копыт по поросшему травой склону холма.
Милю назад они перешли вброд реку Идеи, поднимая брызги. Меньше чем в миле впереди гораздо большая река Твид держала путь среди низких холмов.
Суитхоуп располагался на отлогом склоне в двух милях позади нее, и она не спешила возвращаться. После двух недель женской болтовни, вынужденной вежливости и постоянного осознания требований общества почти забытое чувство покоя и свободы, сопутствующее ранней утренней прогулке, было пьянящим.
Изабелла не станет возражать, если она поздно вернется, потому что принцесса тоже любит одиночество и понимает потребность Амалии время от времени побыть наедине с собой.
Сегодня ей требуется уединение, чтобы подумать.
Впереди открывался пойменный луг, лежащий между двумя густыми рощами и спускающийся к самой реке. С запада дубы, вязы и грабы закрывали вид на речную излучину. С востока поросшие кустарником холмы представляли еще одно препятствие. Но прямо впереди, хоть местность и шла под уклон, река манила. Она откликнулась на призыв, пустив лошадь быстрее.
Услышав позади приближающийся стук лошадиных копыт, Амалия не придала этому значения. В обязанность грумов входит не выпускать ее из виду и следовать за ней, куда бы она ни поехала.
Краешек солнца только-только показался над восточными холмами, и она услышала первых певчих дроздов и соек, перекликающихся друг с другом в лесу. От удовольствия присутствовать при их пробуждении она пришла в восторг.
Стук копыт сделался громче, теперь слышно было только одну лошадь. Парни, должно быть, решили пуститься наперегонки, и если ближайший не поостережется, то может пролететь мимо нее.
Амалия вздрогнула, заметив краем глаза справа голову лошади, оглянулась и увидела сэра Гарта Нейпира на великолепном гнедом. Пришпорив своего серого и наклонившись над лошадиной холкой, она припустила вперед, но он не отставал, скача с ней рядом. Они стрелой летели вниз по пологому склону к реке.
Когда он вскинул руку, сделав ей знак придержать лошадь, она уже начала натягивать повод. Она прекрасно понимала, что нельзя галопом подлетать прямо к воде.
Только оглядевшись и поняв, как далеко позади остались грумы, так далеко, что их вообще не видно, она испугалась.
Контролируя выражение лица и тон с легкостью, достигнутой путем долгих тренировок, она спросила:
— Что вы сделали с моими грумами, сэр?
— Отправил их домой, — ответил он. — Со мной вы в полной безопасности.
— В самом деле? Вам бы следовало больше заботиться о моей репутации, если вы намерены продолжать служить принцессе. Она бы не одобрила, если бы кто-то из рыцарей катался наедине с одной из ее фрейлин, не говоря уж о том, чтобы этот рыцарь отсылал прочь ее грумов.
У него хватило ума изобразить раскаяние.
— Поэтому вы ездите с двумя грумами, миледи, — чтобы не быть наедине с одним? На мой взгляд, для вас было бы безопаснее, если бы вы ездили с одним грумом и еще одной или двумя дамами.
— Возможно, и так, сэр, но когда ты постоянно находишься в обществе одной или двух других дам, это становится утомительным. Что касается езды с двумя грумами, то это мой выбор.
Она стащила с правой руки перчатку, сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула.
Сэр Гарт выглядел ошеломленным, но, как она и ожидала, ее грумы тут же появились из леса на середине склона.
— Что за дьявол! — воскликнул он. — Я же велел им ехать домой.
— Ну да, только я велела им никогда не оставлять меня одну, кто бы какие приказы им ни давал. А Изабелла хорошо платит им, чтобы они мне подчинялись.
К ее удивлению, он улыбнулся:
— Говоря по правде, девушка, я чувствовал себя виноватым оттого, что услал их прочь. Я сделал это не задумываясь, потому что хотел поговорить с вами там, где никто не может нас подслушать.
— Угрозами заставить меня рассказать вам то, что вы хотите знать, полагаю?
На мгновение лицо его сделалось недоуменным, словно эта мысль не приходила ему в голову. Затем он печально усмехнулся.
— Сомневаюсь, что вы поверите, но я недобирался этого делать, — сказал он. — Однако я рад тому, что они не вернулись в Суитхоуп-Хилл.
Она не могла заставить себя сказать, что поверила каждому его слову или что мысли его читаются у него на лице достаточно ясно.
Признание в первом было бы совсем не на пользу его характеру. Как и неправильно было бы позволить ему вообразить, даже ненадолго, что он убедил ее, будто всегда говорит правду. Одна правда еще ничего не значит.
— Я не собираюсь обвинять вас в том, что вы последовали за мной с целью меня запугать… если только… — Она пристально взглянула на него. — Вы же не из тех занудных мужчин, которые вечно поучают и твердят, что женщины никогда не должны поступать так, как им хочется?
— Вы ждете от меня обещания никогда вам не советовать не делать только то, что вам хочется? Потому что, если в этом состоит ваша цель, вы ее никогда не достигнете.
— Значит, вы все-таки зануда. Мне жаль ваших дочерей.
— Если бы у меня были дочери, то я, без сомнения, не отпускал бы их далеко от дома. Но вы не моя дочь. И я бы выглядел глупо, прикажи я вам возвращаться в Суитхоуп, после того как отослал ваших грумов, просто чтобы поговорить с вами.
— Вы явно не одобряете мое поведение, — заметила она.