Гордость Карфагена
Шрифт:
— Смотри, — обращаясь к брату, сказал Ганнибал. — Про-сто наблюдай за ними.
Какие бы решения ни приняли вожди племен, их усилия не привели к организованным действиям. Карпетаны собрались у воды, выкрикивая проклятия и называя карфагенян жалкими трусами, женщинами и собаками. Ганнибал велел своим людям молчать, наблюдать и ждать приказов. Их спокойствие разъярило варваров еще сильнее. Один солдат вошел по колено в воду, метнул копье, но оно не долетело до цели. Наконечник ударился о валун. Древко заскользило по земле и остановилось у ног ливийского пехотинца. Тот поднял оружие, осмотрел его и проверил балансировку. Затем он отшвырнул копье в сторону, как бесполезный предмет.
Неизвестно, что послужило поводом для атаки — возможно, именно этот поступок. В любом случае, толпа варваров бросилась вперед. Один фланг их воинства направился к броду. Другие, увидев храбрость соплеменников, тоже начали переправу. Вскоре неровная линия солдат, бредущих по пояс в воде, достигла середины потока. Ганнибал продолжал молчать, выжидая, пока первые ряды противников не одолеют глубокое место и не выйдут на отмель. Затем он приказал мавританским копейщикам приготовиться к бою. Прошел еще один миг, и он велел им изготовить оружие. Когда первые карпетаны уже шли по колено в воде, Ганнибал взмахнул рукой. Трубы проревели оглушительный сигнал, и тысячи дротиков взлетели в воздух. Варвары не могли спастись от их града. Они держали щиты под неверными углами, над головами или вовсе опущенными в реку. Дротики пронзали их туники и кожаные нагрудные пластины. Железные наконечники дробили кости черепов, вырывали суставы из плеч, вонзались в воду и находили там бедра и гениталии. Второй залп наполнил воздух шумным свистом снарядов, после чего копейщики уже вели обстрел в произвольной манере, находя цели по своему усмотрению.
Ганнибал взглянул на брата и сказал, не обращаясь ни к кому в частности:
— Мне нужен более опытный враг, а не это ничтожество.
Карпетаны продолжили атаку и, в конце концов, поредев числом, перенесли сражение на карфагенский берег. Два их фланга отважно бросились в бой. Несмотря на ярость и задор, они промокли и устали. Их противниками были свирепые ливийцы, мускулистые черноглазые демоны, которые сражались в небольших, защищенных щитами фалангах, ощетинившись тяжелыми копьями. Эти образования походили на живых существ, чьи тысячи рук заканчивались железными острыми пальцами. Ганнибал стегнул коня и помчался вперед, рубя мечом врагов и подбадривая криками сво их людей. Гасдрубал последовал за ним и через несколько мгновений спас ему жизнь, убив карпетана, который едва не вонзил копье в шею командира. Но братья не долго оставались в гуще битвы. Ганнибал галопом выехал на командную позицию и прокричал сигнальщикам очередной приказ.
Трубы издали протяжный зов, и внезапно позади карпетанского войска донесся ответный сигнал. За спинами варваров появились слоны. Погонщики, сидевшие на их холках, гнали животных из старого лагеря в тыл малоопытных варваров. Повернувшись и увидев огромных зверей, которые неслись во весь опор, карпетаны с ужасом поняли, что их ожидает неминуемая гибель.
Жеребец Ганнибала покружил на месте и закрутил головой, как будто осматривал что-то, застрявшее в его зубах. Командир похлопал его по темени между ушей и крикнул брату сквозь шум кровавой резни:
— Ты видишь? Видишь истину перед собой? Эти люди всегда будут под нами. Они не смотрят в прошлое и не пытаются создать что-то новое. Они лишь хватают то, что падает им в руки, и цепляются за это веками. Карпетанам никогда не сравняться со мной. Они останутся такими, какими были, или умрут, освободив свое место для других народов. Запомни этот миг, Гасдрубал! Теперь начинается твоя работа. Отправляясь войной на Рим, я оставлю Иберию в твоих руках. Начиная со следующего года ты не только получишь власть над многими народами, но и сможешь приручить их к нашему миру, превращая иберийцев в солдат Карфагена. Сегодня мы убиваем их. Завтра будем нанимать в свои войска. Приручи этих варваров, Гасдрубал, и мы установим мир по нашим меркам.
Утром Ганнибал направился в Сагунтум. Он позволил брату привезти домой весть о победе над несколькими городами и селами, по глупости пославшими своих мужчин на верную смерть. Нога командира ужасно болела после тягот преды дущего дня. Он ехал во главе Священного отряда и, казалось, намеренно наказывал себя во время путешествия, подолгу оставаясь в седле, пока боль нарастала и доводила бедро до полного изнеможения. Ганнибал часто думал об Имилце, и это расстраивало его так сильно, что почти лишало радости от недавней победы. Теперь, через день-два, битва при Тагу-се казалась ему далеким воспоминанием в рассказе другого человека.
И даже возвращение в Сагунтум не улучшило его настроения. Хотя Ганнибал прибыл в лагерь темной ночью, он тут же понял, что осадные работы нисколько не продвинулись. После всех недель его отсутствия сцена, освещенная луной, ничем не отличалась от той, которую он видел, отправляясь в поход. Командир нашел Ганнона в его особняке и вызвал на площадку перед домом. Гнев наполнил его такой яростью, которую он редко чувствовал вне битвы. Когда он задавал свои вопросы, его губы находились в двух дюймах от лица Ганнона. Чего брат добился своим управлением? Почему прошли три недели, а ему даже нечем похвастаться?
Ганнон не стал отвечать на вопросы. Вяло кутаясь в ночную одежду, он хронологически перечислил то, что было сделано. Если он и был напуган вспышкой брата, то никак этого не показал. Ион даже не вздрогнул, когда Ганнибал велел ему замолчать.
— Ганнон, — спросил командир, — что ты отдашь мне, если я завтра отобедаю в городе? Похоже, ты работал в темпе улитки, потому что нежился в этом доме. Не думаю, что наш отец одобрил бы такое поведение.
Он сел на табурет и попытался успокоить боль в ноге.
— Мне сказали, что тебя обеспокоили какие-то знамения.
Речь брата была такой быстрой, что Ганнон едва разобрал отдельные слова.
— Разве отец не учил тебя замечать лишь те знаки, которые направляют нас вперед? Если ты и разгневал богов, то не своими поступками, а бездействием. Мы должны уничтожить Сагунтум, Ганнон. Вот как мы отблагодарим богов! Победой в их честь! Нам нужно завершить кампанию на этой неделе. Мы бросим на город все наши силы. Он должен быть стерт с лица земли. Вспоминая о Сагунтуме, люди будут называть мое имя и говорить, что через меня свершалась воля Ваала. Будь уверен, мы скоро завершим осаду! И сделаем это в тот день, который я назначу!
Имко вошел в павший город иначе, чем в осажденную Арбокалу. Сначала ему пришлось карабкаться по высокой деревянной лестнице на площадку осадной башни. Над его головой поднималось несколько солдат, и он видел под собой других людей. Вака неистово перебирал руками и ногами. Все его тело горело от жажды битвы. Прежде чем он понял, что достиг края площадки, его толкнули вперед, и он почувствовал себя будто выплюнутым из гигантского рта. Юноша опустился на верхний уровень стены, но сила инерции заставила его и солдата перед ним сделать пару шагов, пролететь двадцать футов в воздухе и упасть на нижнюю площадку. Имко подумал, что это конец, но провидение снова помогло ему. Он врезался ногами в спину разбившегося товарища и, таким образом, смягчил падение. Поднявшись с земли, Имко присоединился к штурмующим отрядам, как будто в тот момент он точно следовал избранному плану действий.