Горе мертвого короля

Мурлева Жан-Клод

— Мы тут были в прошлом году с классом, — отозвался мальчик, — нас водили.

— А, ну да, но в этот раз ты будешь сидеть за столом Совета! Это еще интересней!

Старания Бьорна не выказывать горя и тревоги тронули Алекса, и тот выдавил из себя бледную улыбку в знак признательности. С позавчерашнего дня, дня похищения Бриско, его ни на минуту не оставляли одного. Госпожа Хольм из Королевской библиотеки с рук на руки передала его матери, из ее объятий он переходил в объятия отца, дяди. Не находя слов утешения, которых и быть не могло, они прижимали его к себе, обнимали, гладили. Но его утешители сами не меньше нуждались в утешении. Бьорн, с первой же минуты присоединившийся к Кетилю в розысках, не спал уже двое суток. Дважды он заходил домой среди ночи, в изнеможении валился на кровать, но уже через час снова уходил, так толком и не отдохнув. Сейчас он двигался как автомат, стиснув зубы, с бледным, как у смертельно больного, лицом.

Сельма сначала была как безумная — долго плакала и причитала, а потом впала в пугающую прострацию, и только забота об оставшемся сыне заставляла ее держаться на ногах.

Очень скоро удалось обнаружить дверь в склоне холма, через которую утащили Бриско. Это был вход в старую штольню, через которую во время строительства галерей завозили материалы. На снегу остался след от саней, запряженных одной лошадью, но на ближайшем проселке он затерялся среди других, и дальше проследить его не удалось. Добровольцы группами по трое прочесывали местность во всех направлениях. Они проводили день и ночь в седле, расспрашивали сотни людей. Все напрасно. Бриско и его похитители как в воду канули.

Зал Совета был на втором этаже. Его потолок напоминал опрокинутое днище корабля. Из середины свисала огромная люстра с горящими свечами. Они озаряли теплым светом большой овальный стол, за которым сидело человек двадцать мужчин и женщин. Когда Алекс с отцом вошли, беспорядочный гул разговоров смолк, и все головы повернулись к ним. Их явно ждали с нетерпением. Они уселись рядом, заняв два оставшихся свободных места.

Алекс едва дотягивался подбородком до поверхности стола, и кто-то принес толстую книгу и подложил, чтоб ему было повыше сидеть. Во главе стола на небольшом возвышении еще стояло пустое кресло покойного короля.

Алекс окинул взглядом собравшихся. Строгая сосредоточенность на их лицах произвела на него не больше впечатления, чем торжественность обстановки. С исчезновением Бриско внешний мир стал для него чем-то до странности далеким. Он больше не плакал. Он словно отрешился от всего окружающего, и ничто не могло отвлечь его от горя утраты. Казалось, он спокойно ждет, чтобы кончился кошмар. Вот он проснется, и опять начнется нормальная жизнь, настоящая жизнь, в которой Бриско будет рядом. Он скажет: «Мне такой кошмар снился, Бриско, будто тебя похитили, и ты никак не возвращался, и я был совсем один. Ой, вот страшно-то было!» И Бриско рассмеется своим заливистым смехом, и они пойдут кататься на коньках. Как раньше. Вот только пробуждения не было. Люди, двигавшиеся вокруг него, были тенями, бесполезными марионетками, поскольку не возвращали ему Бриско. Он смотрел на них равнодушно и только дивился, что страшный сон может продолжаться так долго.

Тем не менее он был рад, что первый голос, прозвучавший здесь, был голосом его дяди Кетиля. Тот сидел слева от пустого кресла короля. (По законам Малой Земли, пока на престол не вступил новый король, функции власти осуществляет Совет.) Кетиль был избран в него первым и в силу этого стал председателем.

Алексу показалось, что он изменился. Это был не тот славный добряк Кетиль, к которому он привык ластиться дома, который поднимал его, перевешивал через плечо, спускал вниз головой по спине и продергивал под расставленными ногами, заставляя сделать полный оборот, не касаясь пола. Нет, человек со скрещенными на груди руками и пристальным взглядом черных глаз, этот новый Кетиль всем своим видом, всей статью внушал уважение, как если бы место и обстоятельства раскрыли его истинную суть — суть человека, которого все слушают.

— Александер, — начал он ласково, — мы знаем, что тебе пришлось отвечать на много вопросов за эти два дня, но все же мы должны задать тебе еще несколько. Это очень, очень важно для нас, и для Бриско, и для всей нашей Малой Земли. Долго мы тебя не задержим. Ты готов?

Алекс вздрогнул. Этими немногими словами дядя возложил на него миссию, которую никто за него не исполнит. Что ж, он сделает все, что в его силах.

— Готов.

— Хорошо. Прежде всего я хотел бы, чтобы ты рассказал нам то… то, что тебе показалось, когда ты ходил на площадь посмотреть на покойного короля.

— Мне это не показалось.

— Будь по-твоему, — с некоторой заминкой согласился Кетиль, — все равно, расскажи нам, что тогда произошло.

Алекс прочистил горло. В этом зале, привычном к звучным, уверенным речам, его слабый детский голос был таким тоненьким и хрупким среди всеобщего безмолвия.

— Король, ну, то есть призрак короля, он сел на своем каменном ложе и заговорил со мной.

— Да, твой отец нам говорил. Мы бы хотели знать точно, какие именно слова произнес король. Мог бы ты их повторить?

— Ну да.

— Очень хорошо. Тогда скажи.

— Он сказал: «Берегись огня. Огня, который сжигает». Вот как он сказал. Мне еще даже смешно стало.

— Да, твой отец и об этом рассказывал. Но ты сказал ему еще кое-что, когда он за тобой пришел. Вспомни-ка.

— Не помню.

— Помнишь, Алекс. Король, когда говорил, обращался к тебе?

— А! Нет! Он думал, что говорит с Бриско.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он называл меня Бриско.

— Понятно. А ты не вывел его из заблуждения?

— Нет, потому что у меня не получалось заговорить. Губы замерзли. Он так и называл меня все время — Бриско.

На имени брата у него вдруг вырвалось короткое рыдание, вроде всхлипа, похожее на стон. У всех комок подступил к горлу, и Кетиль не сразу заговорил снова:

— Скажи мне, Алекс, король называл тебя еще как-нибудь, кроме Бриско? Я имею в виду, какими-нибудь другими словами. Вспомни хорошенько, это очень важно.

Алекс не понимал, чего ждет от него дядя.

— Нет, — сказал он, — он говорил только Бриско, больше ничего.

Кетиль подождал еще несколько секунд в надежде, что Алекс, может быть, вспомнит, но, не дождавшись ничего, продолжил:

— Ладно. А король предостерегал тебя еще от чего-нибудь, кроме огня?

— Нет. Он сказал только про огонь. Я просил его объяснить попонятнее, но он слишком устал.

— Устал?

— Да, он выглядел совсем обессилевшим. Это же естественно. Выйти из своего тела ведь очень трудно… ну, мне так кажется.