Горе от богатства
Шрифт:
На этот раз Кирон говорил очень серьезно. Он не отрывал глаз от Мауры. Она увидела тревогу в его глазах, ей было уже не до улыбки.
– Да, – неохотно прошептала она и отвернулась, не в состоянии продолжать.
Кирон нехотя выпустил ее из объятий, взял под руку и повел по улице к реке.
– Другу можно рассказать все – в этом нет ничего плохого, – сказал он. – Особенно если этот друг любит тебя.
Маура выслушала это признание спокойно, не удивившись, как если бы его сделала Изабел. Кирон заметил это, и ему стало очень обидно. Почему Маура не замечает того, что видно невооруженным глазом? Почему не хочет понять, что он любит ее так, как она того заслуживает? А если понимает? Что тогда?
Они все дальше уходили от Пятой авеню. Народу на улицах заметно поубавилось. Уже чувствовался запах реки, доносились гудки пароходов. Маура замужем. Кирон знал, что развода она не признает, так же как он сам. Он нахмурился. Если для того, чтобы получить Мауру, необходим развод, она должна развестись. Похоже, ее брак не удался, нормальной семейной жизни не получилось. Если Папа Римский узнает все обстоятельства, он, несомненно, признает этот брак недействительным.
– Александр завещал Тарну Саше, – сказала Маура.
Кирон остановился и посмотрел на нее. День выдался прохладный, на Мауре было длинное шерстяное пальто с каракулевым воротником и шляпа из того же меха, кокетливо сдвинутая набок. Она была похожа на принцессу. Невозможно представить ее работающей на ферме или в конюшне. Кирону вспомнился Баллачармиш.
– Не важно, что он сделал, – сказал он с такой убежденностью, которая потрясла Мауру. – Он всегда будет причинять тебе боль, его не переделать. Для него это так же естественно, как для меня дышать.
– Ты прав, Кирон, – заговорила Маура, но в ее голосе не было уверенности, а ведь она сама думала о том же, когда, ничего не видя от слез, выходила из гостиницы.
Кирон положил руки ей на плечи.
– Послушай, любимая. Выслушай меня внимательно. Я люблю тебя не так, как ты всегда думала. Не как брат или близкий друг. Я люблю тебя так, как должен был бы любить тебя муж. Я жалею, что не сделал тебе предложения, когда мы расставались в Баллачармише. Один Бог знает, как близок я был к этому и как раскаиваюсь, что отпустил тебя.
– Кирон… прошу тебя…
– Сделай я тогда тебе предложение, ты ведь согласилась бы выйти за меня замуж, да? – Он крепче прижал ладони к ее плечам, не обращая внимания на протесты Мауры. – Ты бы согласилась, потому что тоже любишь меня. Мы созданы друг для друга, сестренка. У нас одни корни, мы понимаем друг друга так, как никто другой.
– Я замужем, Кирон, – твердо сказала Маура. – Ты не должен говорить мне всего этого. Мы вообще не должны ни о чем таком разговаривать.
– Мы пойдем к епископу Нью-Йорка, объясним ему все обстоятельства твоего замужества. Попросим написать в Ватикан. Твой брак признают недействительным. Я попрошу Генри одолжить мне денег, куплю ранчо на Западе, мы начнем новую жизнь. Возьмем с собой Феликса и Натали…
– Александр никогда не отдаст их мне. Никогда!
У Мауры пересохло во рту, сердце стучало, словно она бежала с кем-то наперегонки. Это чистое безумие – она отвечает Кирону так, будто он говорит разумные вещи будто это и впрямь возможно. Кирон не сводил с нее глаз.
– Отдаст. Ты же сама сказала, что для него существует только Саша. А если он вдруг соскучится по Феликсу и Натали что ж, у него достаточно денег приехать навестить их. Мы можем это сделать, Маура. Можем уехать отсюда и начать вместе новую жизнь. Жизнь, которую должны были начать еще два года назад.
Кирон говорил так настойчиво и убежденно, что, не держи он ее крепко за плечи, Маура наверняка потеряла бы равновесие. Многое из того, что он сказал, – правда. Они действительно очень подходили друг другу. Она отлично представляла их жизнь на Западе, мысленно видела и ранчо, и лошадей, и даже белую изгородь.
– Нет, – ответила она, понимая, что причиняет ему невыносимую боль. – Нет. Не могу.
– Можешь, Маура! Можешь!
В приглушенном свете осеннего дня упругие кудри и широко посаженные глаза с золотыми искорками делали Кирона похожим на отпрыска Медичи. Маура даже удивилась, как это она раньше не замечала такого явного сходства и опасности, таящейся в их слишком близкой дружбе.
– Нет. Не могу, Кирон. Не могу, потому что все еще люблю Александра, – повторила она с прежней твердостью и покачала головой.
Локон выбился из-под шляпки и нежно терся о ее щеку. Кирону показалось, что она размахнулась и дала ему пощечину. Он отпустил ее плечи, не в состоянии поверить в то, что услышал.
– Знаю, в это трудно поверить после всего, что случилось. Но это правда. Ничего не поделаешь.
– А как же Ариадна Бревурт?
– Он не любит ее, – ответила Маура, стараясь не показать, как ей больно. – Он любит одну Дженевру.
Кирон глубоко вдохнул, ноздри его побелели и сжались. Он открыл свои карты, и ему было показалось, что на руках у него козыри. Он ошибся и только испортил их дружбу. Угадав, о чем он думает, Маура, будто извиняясь, сказала:
– Мы можем остаться друзьями, Кирон. Я не представляю жизни без твоей дружбы.
Издалека донесся шум поднимающегося вверх по реке парохода. Без всякой связи с разговором Кирон подумал, что пароход этот, возможно, идет из Ирландии.
– Тогда мы останемся друзьями, сестренка, – но в его голосе Маура услышала сожаление. – А когда наступит день и ты захочешь, чтобы мы стали больше, чем друзьями, я буду ждать тебя. Когда бы этот день ни наступил.
Маура ничего не рассказала Изабел о разговоре с Кироном. Дружба их продолжалась, как она и надеялась, но с особым подтекстом. Когда Кирон после Рождества сообщил ей, что Генри согласился одолжить ему денег на покупку ранчо, Маура расценила это как невысказанное предложение. Она может поехать с ним. Если хочет. В феврале Кирон уехал в Канзас присмотреть что-нибудь подходящее, а на Пасху Фредерик Лапсдоун предложил ей съездить в Вашингтон, посмотреть на жилье для рабочих.
– Вашингтон относительно новый город, – сказал он ей во время одного из заседаний ассоциации. – Мне бы хотелось, чтобы вы съездили туда с кем-нибудь и подготовили доклад о жилищных условиях для рабочих. Там может быть много полезного для нас. Любые ваши выводы мы выслушаем с большим интересом.