Горе от богатства
Шрифт:
Бал у Рузвельтов закончился только на рассвете. По пути домой Изабел уснула в карете, и Мауру просто подмывало заговорить с Александром о Саше и Феликсе. Но она сдержалась. Нельзя обсуждать это шепотом на ходу.
Когда они подъехали к дому, Александр осторожно разбудил Изабел и пожелал им обеим спокойной ночи. Он не вышел из кареты. Мауру сжигало желание выяснить у него, где он обирается дальше жить – в гостинице или у Ариадны, но в слух она только пожелала:
– Спокойной ночи, Александр.
– Уже рассвет, любовь моя, – устало
Александр впервые так обратился к Мауре с того утра, когда они расстались после рождения Натали.
Маура с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия, сказать ему, что ассоциация не имеет значения; что, если он сейчас вернется домой, она простит ему роман с Ариадной Но Маура вспомнила странные слова Ариадны и остановила себя. Завтра. Она поговорит с Александром завтра.
На следующее утро, не сказав даже Изабел, куда она собирается, Маура направилась в отель на Пятой авеню. За все месяцы, что Александр провел в гостинице, она впервые побывала там.
– Да, миссис Каролис. Сейчас посмотрю, проснулся ли мистер Каролис. – Служащий был явно польщен.
Александр уже не спал.
– Вас ждут, миссис Каролис.
Маленький негритенок-посыльный проводил ее наверх. Мауру нисколько не удивило, что Александр занимал целый этаж. Интересно, сколько других жен до нее так же навещали своих мужей, которые жили здесь отдельно от семьи, или она одна такая? Интересно, удастся ли ей, наконец, увидеть Сашу? Что сказать Александру, когда он откроет дверь? Но волновалась она напрасно. Как только их глаза встретились, она поняла, что Александр догадывается о причине ее визита.
– Сука! – зло выругался он. – Подлая сука! Она теб вчера на балу это сказала, не так ли? Как это я сразу не догадался, зачем она подходила…
– Я не поверила ей. И сейчас не верю. Ты не мог этого сделать, Александр. Не поговорив со мной…
С мрачным выражением на лице он проводил ее в роскошно обставленную гостиную, выходящую окнами на Пятую авеню На нем был шелковый халат до колен, перевязанный поясом. Похоже, он только что принял ванну: его мокрые блестящие волосы были зачесаны назад, мелкие капельки воды искрились на коротких жестких волосках, покрывающих сильные стройные ноги. Когда он обернулся к Мауре, у нее застучало в висках.
– Если Ариадна рассказала, что я завещал Тарну Саше, она сказала правду. Я и не собирался скрывать этого от тебя. Только Ариадна об этом не знала. Я хотел рассказать тебе сразу после возвращения из Тарны, да все не было подходящего случая.
– Как ты мог? – с трудом произнесла Маура. – Тебе известно, что значит для меня Тарна! Ты же знаешь, как я хотела, чтобы она и для наших детей значила так же много. Ты мог завещать Саше что угодно, хоть все свое состояние, я бы и слова не сказала. Но только не Тарну! Тарна – самое ценное, что у тебя есть. Тем, что ты завещал Тарну Саше, ты показал, что он у тебя на первом месте, что ты любишь его больше других своих детей. Теперь ты не можешь отрицать этого. Саша значит для тебя куда больше, чем Феликс и Натали.
– Неправда! – с болью вырвалось у Александра. – Я завещал Тарну Саше, потому что чувствовал, что должен сделать это в память о Дженевре. Ты правильно сказала, Тарна – самое ценное, что у меня есть. Именно поэтому я оставил ее Саше. Это мой долг перед Джинни. Ты ведь понимаешь меня? Понимаешь?
– Нет. – Маура ничего не видела из-за слез.
Боль захлестнула ее. Александр не любит ее, он не любит по-настоящему ни Феликса, ни Натали. Он до сих пор любит одну Дженевру. И всегда будет любить ее. Маура повернулась и, как слепая, пошла к двери. Он попытался остановить ее, но Маура резко оттолкнула его.
– Нет, Александр, нам больше не о чем говорить. Ты просил меня понять – я поняла, я очень хорошо все поняла, – сказала она сквозь слезы.
Не было силы, которая удержала бы ее. Она вышла из комнаты, из гостиницы. Прошла мимо поджидающего се экипажа, через многолюдную Мэдисон-сквер, мимо особняков, мимо кегль-клуба. Впервые в жизни она потерпела полное и безнадежное поражение. Александр и не собирался возвращаться. Он не собирался относиться к Саше и Феликсу одинаково, не собирался забыть о ее национальности и вспомнить о своих обязанностях крупного земле– и домовладельца. Маура думала, как счастливы они могли бы быть, сложись все иначе, и слезы ручьем текли у нее по лицу. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом оказалась мама.
– Мамочка, если бы ты была жива, – горячо шептала она, – если бы ты была со мной, чтобы мы могли поговорить! Она подходила к строящемуся собору Святого Патрика и на углу улицы вдруг увидела Кирона. Он стоял, будто они договорились о встрече. Время словно остановилось. Маура перестала понимать, где она. Ей вдруг показалось, что она в Киллари или в Баллачармише.
– Кирон! – позвала она, охваченная радостью и благодарностью. – Кирон!
Он обернулся на зов, его глаза с золотыми искорками округлились от удивления. Мгновение спустя он заметил, как бледна Маура, и кинулся ей навстречу.
Маура не раздумывала. Она стремглав бросилась в его объятия, прижалась лицом к такому знакомому и родному плечу.
ГЛАВА 25
– Не плачь, сестренка, – сказал он чуть хрипло, поглаживая ее по голове. – Не плачь, любимая.
Маура робко вытерла слезы. Кирон смотрел на нее, не скрывая своих чувств и не выпуская ее из объятий.
– Что случилось, сестренка? Это из-за него, да?
Несмотря на боль, Маура чуть заметно улыбнулась. Кирон никогда не называл Александра по имени. Казалось, он просто не может заставить себя произнести его имя вслух.
– Да. Нет. – Маура положила ладони ему на широкую грудь, немного отстранилась и заглянула в лицо. – Я не могу говорить с тобой об этом, Кирон. Не должна.
– Если не можешь со мной, с кем же еще? – Кирон старался говорить беспечно, однако чувства, которые он испытывал, были далеки от беззаботности. – С Изабел? С мистером Фредериком Лансдоуном?
Маура вытерла лицо и улыбнулась.
– Не глупи, Кирон. Разумеется, я не буду обсуждать с мистером Лансдоуном свою семейную жизнь.
– Так это семейная жизнь довела тебя до такого состояния?