Горец-дикарь
Шрифт:
Глава 1
Шотландия
Весна 1481 года
От монашеского одеяния кожа зудела. Лукас сжал зубы, пытаясь подавить желание скинуть его и почесать свое измученное тело. Он не представлял себе, как его двоюродный брат Мэтью носил это каждый день. Неужели Мэтью обязан подвергаться еще и этому мучительному испытанию? Ведь он уже и так с радостью отдал свою жизнь Господу. А люди, которые способны на такие жертвы ради Бога, должны служить ему в более удобной одежде.
– Наверное, это все-таки была плохая идея, Эйхан, –
Его большой гнедой жеребец фыркнул и начал бить копытами.
– Нет уж, теперь мы не можем повернуть назад. Я просто на мгновение засомневался, и мне уже стыдно за это. Я просто никогда не был хорошим актером, а сейчас мне нужно вести себя особенно хитро, чтобы сыграть эту роль. Ну ладно, мне не стоит волноваться, я ведь долго тренировался…
Раздавшееся в ответ ржание животного было похоже на смех. Если жеребец смог понять, что он сказал, смех, наверное, был бы правильной реакцией на его слова. Лукас недоверчиво посмотрел на коня, сдвинув брови. У него не было выбора. Он должен отомстить. Голод, что пожирал его изнутри, нужно утолить, Лукас не стал просить членов своего клана пойти вместе с ним, хотя все они были бы рады ему помочь. Но он сбежал под покровом ночи, не сказав никому о том, куда едет, даже своему брату-близнецу.
Ему следует сразиться с врагами одному, и только одному. Ведь в окружении сильных, искусных мужчин его клана ему не удастся удовлетворить свое сокровенное желание. Он должен доказать себе, что все еще остается тем воином, каким был до полученных ранений. Ему нужно победить людей, которые пытались убить его, и победить их в одиночку. Он много и тяжело тренировался, чтобы восстановить прежнюю силу, после того как оправился от поражения. Его родные не скупились на похвалы, пока он медленно превращался из калеки в мужчину-воина, стараясь поскорее обрести прежнюю форму, преодолеть боль в ноге и заставить ее нормально двигаться. Он отчаянно хотел убедиться в том, что остался таким же, каким был раньше, что у него ни на каплю не убавилось той силы, что была ему присуща. Он хотел доказать себе, что достоин быть наследником Доннкойла.
– Артан бы понял меня, – сказал он, поглаживая сильную шею Эйхана, который медленно вез его вниз по склону холма по направлению к деревне.
Лукас почувствовал, как его сердце сжалось от томительной печали при одном воспоминании о брате. Его брат теперь вел другую жизнь, отдельную от той, которая была у них с того момента, как они появились на свет. У Артана есть жена, семья, собственные земли. Лукас был рад за близнеца, и все же он страдал, словно потерял часть самого себя. В душе он понимал, что их с Артаном ничто не может полностью разлучить. Но у Артана появились близкие люди, которые значили для него так же много, как раньше значил для него только он, Лукас. И к этому он все никак не мог привыкнуть.
– А у меня нет никого.
Лукас нахмурился. Это звучало слишком по-детски, но у него не получалось совладать с чувством полного одиночества. И дело было не только в том, что он потерял Артана; Он также потерял и Кэтрин. Она предала его и не заслуживала, чтобы по ней страдали, и все же печаль не уходила. Никакая другая женщина не сумела заполнить пустоту, которая образовалась после их расставания. Никакая другая женщина не сумела растопить его сердце, замороженное подлой изменой Кэтрин. Он никогда не забудет, как она спокойно наблюдала, пока его избивали до смерти. Она не издала ни одного звука, не сделала ни одного движения, чтобы спасти его. Она даже не пролила ни единой слезы.
Лукас отбросил эти мрачные воспоминания, до сих пор причиняющие ему боль. Когда он докажет себе, что все еще остается тем мужчиной, каким был раньше, то наконец найдет добрую женщину и с головой окунется в любовные утехи. Он будет без устали трудиться в ее мягких, уступчивых объятиях, и память о Кэтрин выйдет из него с потом. За последнее время у него практически не было близких отношений с женщинами. И хотя Лукас не собирался хранить верность Кэтрин, он до сих пор ощущал томительное желание, которое та будила в нем. Память о страсти, что пылала; в их: сердцах, отбивала желание обратиться к любой другой женщине, чтобы та удовлетворила его мужские потребности. Разумом Лукас понимал, что с Кэтрин покончено, и все же чувствовал, что его сердце и тело до сих пор порабощены. Но когда он вернется обратно в Доннкойл, то преодолеет нежелание обнажать свои шрамы, а также некоторую неловкость в общении с женщинами, и найдет себе любовницу. «Может быть, даже жену», – подумал он, останавливая коня перед небольшим постоялым двором в самом центре селения. Так как синие глаза Кэтрин и ее льняные волосы нее еще слишком легко вставали перед его внутренним взором, Лукас решил, что на этот раз ему нужно найти темноволосую женщину. Пора окончательно и бесповоротно покончить с прошлым.
Он отдал Эйхана на попечение тощего паренька, который сразу же появился рядом с ним. Мальчик уставился на него широко открытыми голубыми глазами. В его взгляде было столько неподдельного страха, как будто только что он увидел привидение, и от этого Лукасу стало не по себе. Незаметным движением он проверил, прикрывает ли капюшон монашеской сутаны его длинные волосы. У него так и не поднялась рука их отрезать. Лукас убеждал себя, что у него на голове всегда будет капюшон – ведь ему нужно как-то скрывать свое лицо, слишком известное в этих краях. Но душой он понимал, что только тщеславие помешало ему отрезать длинные черные волосы, заплетенные в косы, – традиционную прическу воина. Решив, что паренек может быть просто немного глуповатым, Лукас взял притороченные к седлу сумки, дал мальчику монету и направился в гостиницу.
Он зашел внутрь и, сделав всего два шага, почувствовал, как ужас ледяным дыханием коснулся его позвоночника. Лукас остановился и огляделся. Именно тут его схватили, выволокли наружу, а потом, жестоко избив, оставили умирать. Хоть ему иногда и снились кошмары о том, что тогда произошло, в целом Лукас полагал, что справился с глупым страхом, который поселился в нем после столь жестокого поражения.
Значит, он был все еще слаб. Это вызвало в нем раздражение. Расправив плечи, он направился к столу, стоявшему в темном углу в самом конце помещения. Лукас едва успел присесть, как перед ним уже появилась полногрудая светловолосая служанка и поприветствовала его. Насколько он помнил, ее звали Энни.
– Святой отец… – начала она.
– Нет, дитя мое. Я пока еще не посвящен в сан, – сказал ей Лукас с надеждой, что на это признание можно будет списать ошибки, которые могут выдать, что он вовсе не монах. – Сейчас я паломник и буду им до тех пор, пока не вернусь обратно в монастырь и не произнесу окончательных клятв.
– Жаль, – вздохнула Энни. – Я надеялась, что вы ищете место, где бы можно было служить Богу, – Она кинула быстрый недовольный взгляд в сторону мужчин, что сидели у большого очага и пили эль. – Нам точно бы не помешал тут священник. Данлохан погряз в грехе и зле.