Горец II
Шрифт:
(Опять?! Лошадь… Железная лошадка… Хелм Эдор!)
Он не помнил, когда отец в первый раз посадил его на лошадь и оставил одного среди поросших вереском холмов, как не помнил, когда у него в руках оказался маленький меч — точная копия прапрадедовской клейморы. Не помнят этого мальчики из воинского рода — ибо слишком рано такое с ними случается…
Но имя первой лошади осталось в памяти. Хелм Эдор звали смирного буланого конька, что на старошотландском означает «хранящий воина». Он еще не был воином, поэтому
А потом Хелм Эдор умер, и он плакал над его трупом — ибо короче конский век, чем человеческий…
Особенно — чем ЕГО век!
Мак-Лауд очнулся. Луиза смотрела на него с испугом, но не пыталась открыть дверцу и выскочить.
— Вы по-прежнему хотите говорить со мной? — устало спросил он.
Она только несмело кивнула в ответ.
— Хорошо. Едем, Хелм!
Луиза так и не поняла, кому он сказал это — автомобилю, что ли?
Рука Мак-Лауда нежно огладила изгиб руля, словно конскую шею…
…Где это было? По холмам какого из миров скакал буланый конек — и хохотал, взвизгивал от восторга на его спине маленький Конан Клеймора?
Он уже знал ответ. Вереск обоих миров мяли копыта Хелма. Обоих, или сколько там их есть еще…
— Спрашивайте, — устало сказал Мак-Лауд. Он вновь чувствовал, как пелена дряхлости подкрадывается к его мозгу.
— Вы возглавляли Проект?
— Да, возглавлял.
— Скажите, нет ли у вас впечатления, что корпорация «Шилд» намеренно сохраняет нынешнее положение?
Напористость Луизы вновь слегка покоробила Мак-Лауда. Хотя — недостаток ли это? Нет ничего выше Чести, но именно Честь порой требует поставить долг выше дружбы.
Не он ли сам только что видел внутренним зрением, как бегущие в атаку воины перешагивают через убитых и раненых?
Таков уж мир… Иногда нельзя задерживаться рядом с упавшими друзьями за счет друзей, продолжающих бой…
— Впечатление такое есть, а вот уверенность… Уверенностью я его не назову.
— Но если у вас имеются данные…
— Девочка моя, этим данным — под три десятка лет. Все уже устарело… Безнадежно устарело. А что до новых данных… — Мак-Лауд выразительно покосился на Луизу. — Может быть, вы заполните этот пробел? Как я понимаю, вы побывали в «мозговом центре»?
Луиза не решилась сообщить ему правду — слишком уж невероятной она была. Девушка потупилась:
— Нам ничего не удалось узнать. Нас сразу обстреляли, и…
— Понятно… — он сделал вид, что поверил ей. — Но тогда я ничем не могу помочь. Информация времен Проекта как раз давала основания предположить именно такой ход событий. Другое дело, насколько полной она была тогда, в первые годы. Все устарело… включая меня… — продолжил он тихо. — Я старик, я умираю… Я — чучело прежнего Мак-Лауда.
Он начал говорить эти слова, сам считая их правдой. Но мгновение спустя они тоже стали «устаревшими»…
Короткая
Не веря себе, Луиза увидела, как вокруг его тела расплывается призрачное пятно голубоватого света.
Она встряхнула головой, и видение исчезло. Но тут же перед глазами ее встали два уже отнюдь не призрачных светящихся пятна. Впереди, в глубине улицы…
Они медленно приближались.
23
Машину занесло, и она встала поперек улицы, ударившись о мусорный бак.
— Что с вами?! — Луиза склонилась над стариком, уронившим голову на рулевую колонку.
Она была почти уверена, что Мак-Лауд мертв. Однако тот медленно повернулся. Взгляд его был страшен, зрачки — во всю радужку.
— Воскрешение… — сказал он с неожиданной четкостью. — Воскрешение… Все возвращается на круги своя!
Луиза ничего не поняла, но Мак-Лауд и не ждал от нее понимания.
— Вам надо уходить, — он поспешно распахнул дверцу «линкольна».
И замер на месте.
Уходить было поздно.
Голубое сияние оформилось — теперь это, несомненно, были две человеческие фигуры.
Более странных людей Луиза в жизни не видела.
Позже она попыталась воссоздать в памяти их облик, но это ей не удалось. Что-то было на них блестящее. Скафандры? Латы? Очки, закрывающие пол-лица, необычные прически?.. Да и вообще все в них было необычно — кукольная неподвижность черт, движения, казавшиеся резкими и плавными одновременно…
Луиза Маркос не успела сказать ни слова. Мак-Лауд приподнял ее на руки, как игрушку, — и буквально вбросил в мусорный контейнер. Тот самый, ударившись о который, стала их машина.
Навык, приобретенный во время борьбы с корпорацией, позволил ей упасть пружинисто, без ушибов. И — повинуясь все тому же навыку — она замерла внутри контейнера.
Ни звука. Ни движения.
Каким-то двадцатым чувством она поняла, что снаружи вступают в бой силы, которым она не способна помочь или помешать.
— Мак-Ла-а-а-уд! — загробным голосом произнесла одна из фигур.
(Голос этот казался слишком уж загробным. Говоривший будто подыгрывал сам себе, стремясь произвести впечатление.)
— Иди, иди сюда, Мак-Ла-а-а-уд! Иди к нам!
Старик, словно повинуясь этому зову, сделал три шага по направлению к ним. Но четвертый шаг не был сделан: Мак-Лауда уже никто не назвал бы стариком, когда он, пригнувшись, кошкой бросился в сторону.
Луиза, следившая за происходящим сквозь отверстие в стенке контейнера, увидела, как ослепительно-яркая полоса света прошла по тому месту, где он только что стоял. Не сразу она догадалась, что это — импульс, выпущенный из оружия пришельцев. В руках их было что-то вроде пистолетов с толстыми стволами.