Горгий
Шрифт:
Пол. Да, сказал.
Сократ. Вот я и говорю тебе, что это два разных вопроса, и отвечу на оба. Я утверждаю, Пол, что и ораторы, и тираны обладают в своих городах силою самою незначительной — повторяю тебе это еще раз. Ибо делают они, можно сказать, совсем не то, что хотят, — они делают то, что сочтут наилучшим.
Пол. А разве это не то же самое, что обладать большой силою?
Сократ. Нет. Так по крайней мере утверждает Пол.
Пол. Я утверждаю? Я утверждаю как
Сократ. Клянусь… нет, именно это, если ты не отказываешься от своих слов, что большая сила — благо для того, кто ею обладает.
Пол. Никак не отказываюсь!
Сократ. Стало быть, благо, по-твоему, — это если кто ума не имеет, а действует так, как ему покажется наилучшим? И это ты зовешь большою силой?
Пол. Нет.
Сократ. Тогда ты, наверное, сейчас опровергнешь меня и докажешь, что ораторы — люди разумные и что красноречие — искусство, а не угодничество? А если не опровергнешь, стало быть, ни ораторы, которые делают в своих городах, что им вздумается, ни тираны никаким таким благом владеть не будут. Ведь ты утверждаешь, что сила — благо, а действовать без разума, как вздумается, — это, и по-твоему, зло. Так или нет?
Пол. Так.
Сократ. Каким же тогда образом ораторы или тираны — большая сила в своих городах, если Пол не заставил Сократа признать, что они делают все, что хотят?
Пол. Нет, вы послушайте…
Сократ. Я утверждаю: они делают не то, что хотят. Теперь опровергай меня.
Пол. Не признал ли ты сейчас, что они поступают так, как считают наилучшим?
Сократ. И снова признаю.
Пол. Так не делают ли они того, что хотят?
Сократ. Нет.
Пол. Хоть и поступают так, как считают нужным?
Сократ. Да.
Пол. Ну, Сократ, ты несешь несусветный вздор!
Сократ. Не бранись, Пол, бесценнейший мой, — я хочу обратиться к тебе в твоем вкусе — а лучше, если есть у тебя, что спросить, покажи, в чем я заблуждаюсь, если нет, давай буду спрашивать я.
Пол. Спрашивай ты, чтобы мне, наконец, понять, что ты имеешь в виду.
Сократ. Как тебе кажется, действуя, люди желают того, что делают, или же того, ради чего они что-то делают? Вот, например, те, кому врачи дают лекарство, они, по-твоему, желают именно того, что делают — пить отвратительное на вкус лекарство, или же другого — быть здоровыми, ради чего и пьют? Пол. Ясно, что быть здоровыми. Сократ. Точно так же и мореходы или люди, занимающиеся любым иным прибыльным делом: не того они желают, что каждый из них делает, — и правда, кому охота плавать, терпеть опасности, обременять себя заботами? — а того, я думаю, ради чего пускаются в плавание: богатства. Ведь ради того, чтобы разбогатеть, пускаются они в плавание.
Пол. Конечно.
Сократ.
Пол. Да.
Сократ. Теперь скажи, есть ли среди всего существующего такая вещь, которая не была бы либо хорошею, либо дурною, либо промежуточною между благом и злом?
Пол. Это совершенно невозможно, Сократ.
Сократ. И конечно, благом ты называешь мудрость, здоровье, богатство и прочее тому подобное, а злом — все, что этому противоположно?
Пол. Да.
Сократ. А ни хорошим, ни дурным ты, стало быть, называешь то, что в иных случаях причастно благу, в иных злу, а в иных ни тому ни другому, как, например: «сидеть», «ходить», «бегать», «плавать», или еще: «камни», «поленья» и прочее тому подобное? Не так ли? Или ты понимаешь что-либо иное под тем, что ни хорошо, ни дурно?
Пол. Нет, это самое.
Сократ. И все промежуточное, что бы ни делалось, делается ради благого или же благое — ради промежуточного?
Пол. Разумеется, промежуточное ради благого.
Сократ. Стало быть, мы ищем благо и в ходьбе, когда ходим, полагая, что так для нас лучше, и, наоборот, в стоянии на месте, когда стоим, — все ради того же, ради блага? Или же не так?
Пол. Так.
Сократ. Значит, и убиваем, если случается кого убить, и отправляем в изгнание, и отнимаем имущество, полагая, что для нас лучше сделать это, чем не сделать?
Пол. Разумеется.
Сократ. Итак, все это люди делают ради блага?
Пол. Берусь это утверждать.
Сократ. А мы с тобою согласились вот на чем: если мы что делаем ради какой-то цели, мы желаем не того, что делаем, а того, ради чего делаем.
Пол. Совершенно верно.
Сократ. Стало быть, ни уничтожать, ни изгонять из города, ни отнимать имущество мы не желаем просто так, ни с того ни с сего; лишь если это полезно, мы этого желаем, если же вредно — не желаем. Ведь мы желаем хорошего, как ты сам утверждаешь, того же, что ни хорошо, ни плохо, не желаем и плохого тоже не желаем. Не так ли? Правильно я говорю, Пол, или неправильно, как тебе кажется? Что же ты не отвечаешь?
Пол. Правильно.
Сократ. Значит, на этом мы с тобою согласились. Теперь, если кто убивает другого, или изгоняет из города, или лишает имущества, — будь он тиран или оратор, все равно, — полагая, что так для него лучше, а на самом деле оказывается, что хуже, этот человек, конечно, делает то, что считает нужным? Или же нет?
Пол. Да.
Сократ. Но делает ли он то, чего желает, если все оказывается к худшему? Что же ты не отвечаешь?