Гори, гори ясно

Вран Карина

— Кто б ее взял? — фыркнула Богдана. — Но очень хотела попасть в круг — билет в будущее вытащить. Выслуживалась перед Властой, как когда-то Дашка передо мной. Той я помогла, она доказала полезность. А эта... Разумеется, Софья старалась. Только Диме было недостаточно смазливой мордашки и раболепия. По-моему, он даже не замечал эту моль.

— Дай угадаю: до родной Молдавии девушка не доехала? — в моем голосе не было обвинений, только сожаление. — Постой. Ты сказала, что после встречи с отцом отказалась от силы, тогда как смогла провести ритуал?

— Про Софью ты верно догадался, —

мать коснулась лба. — Что же до ритуала... Теперь я понимаю, что решение оградить тебя от всего, что связано с миром Ночи, было неверным. Видишь ли, сила — это не инструмент, который можно применять, а можно отложить ввиду ненадобности. Нет, какая-нибудь закладная дурочка не сможет ощутить крепость, глубину связи с силой, отклик пройдет незамеченным. И для силы такая балбеска станет всего лишь сосудом: заполнить и покинуть, как сосуд износится. Мы же, носители древней крови, осознаем, что сила — нечто большее. Сложно говорить о разумности, о сознании, но то, что дар — не механизм бессмысленный — есть истина.

Богдана могла бы и с меньшим пылом меня убеждать, уж я-то больше многих мог поведать о сложности нематериальной составляющей, облеченной в мою плоть. Кое-кому совсем скоро предстоит знакомство с моим богатым и ярким внутренним миром...

Я поднял руки, потянулся, как бы разгоняя затекшую кровь. Охрана напряглась, но не стала делать резких движений.

Я подал знак.

Время для слов почти вышло. Обидно, многое останется не узнанным, но тянуть дольше нельзя. Не при матери на мосту самоубийц.

— Чтобы отринуть силу, я и Ковен вынуждены были принять ряд условий, — продолжила мать, не дождавшись от меня реакции, кроме потягушек. — Диму задушил Мстислав, но с подачи Власты. Пигалица-молдаванка вынесла бумаги, как им думалось, с результатами работы Димы. Рука Ковена коснулась моей семьи, жизнь мужа пресеклась по их вине. Одно из условий было нарушено. Я отправилась к месту проведения ритуала и вернула свое.

Нахмурился.

— Я знаком с Властой, — озвучил то, что матери известно. — И она не производит впечатления слабоумной.

— Что ты хочешь сказать?

Теперь хмурились все: я, мать, охранники, чернеющие тучи, волны в Обводном.

— Так жестко подставиться — это надо быть идиоткой, — вздохнул. — Тебе самой не кажется, что все слишком очевидно и однозначно? Прямая дорога, проспект к твоему воссоединению с силой. А другие версии ты вообще не рассматривала?

Финал 20.10.2022

Драгоценная матушка порывалась вставить какое-то возражение, без сомнений, исполненное негодованием и уверенностью в своей правоте, но я не дал.

— Ма, я абсолютно точно, из первых уст, знаю о заинтересованности в работе отца другой стороны, — я давил голосом, взглядом, убежденностью. — И сторона эта с Ковеном не в ладах. Федя Ивановна Палеолог, знаешь такую?

Мать фыркнула, почти как мой одомашненный «манул». Негодования во взоре поубавилось, проявились заинтересованность и работа мысли.

Я не льщу матери. В плане интеллекта до профессора Бельского ей далеко, как, впрочем, и мне, и процентам девяноста мыслящего населения Земного шарика. Всем, кроме гениев, а таковых никогда не бывает в избытке. Однако родительница моя далеко не глупа, и способна мыслить рационально. Главное, вовремя сбить ей здравыми аргументами эмоциональный порыв. Направить энергию и мысль в нужное русло.

— А есть кто-то в петербуржском мире Ночи, кто не знает старую паучиху? — вопросом на вопрос ответила Богдана.

Позволил себе улыбку. Из Ковена мать вышла, а про специалиста по древностям отзывается ровно так же, как и ее бывшие товарки по ведьмовскому сообществу.

— Я, например, не знал, пока на одном горящем пароходе не выудил из саквояжа старушку, — покачал головой вверх-вниз. — Уверен, тебе не нужно пересказывать подробности.

— Без надобности, — ровно откликнулась мать.

— Я так и понял. Так вот, Палеолог настойчиво выспрашивала о записях, которые остались после смерти отца. Ведьмы чуть не шипят при одном ее имени. И я сильно сомневаюсь, что Федя Ивановна знает о трудах па от Власты или кого-то из ее круга.

Родительница склонила голову на бок.

— Земля слухами полнится, — поставила под сомнение мои доводы Богдана. — А паучиха до омерзения умна.

— Допустим, — не стал спорить. — Тогда как быть со сведениями, что в день смерти отца по университету хаживал, цитирую: «Высокий черноволосый мужчина в костюме». Тот же свидетель, прости, обойдусь без имен, видел немногим позже и профессора Пивоварского. «Он очень спешил, и лица на нем не было», — я снова повторил за вурдалачкой, что раздобыла для меня эти сведения. — В деканате же убеждены, что Мстислав Юрьевич в тот день не вышел на работу, болел. Однако далее показания сотрудников и студентов расходятся. В мелочах, В мелочах, в едва заметных нестыковках по времени. Свидетель непредвзят.

— Кто? — выдохнула Богдана. — Кто твой свидетель?!

Отрицательно покачал головой.

— Хватит смертей, ма, — мягко попросил. — Довольно случайных и неслучайных убийств, достаточно «сопутствующего ущерба». Ты не узнаешь от меня имен, и не нужно приказывать своим холопам, чтоб волокли меня в машину, — это я на взгляд матери через плечо среагировал. — На меня не действует вурдалачье внушение. А ведь именно на работу вурдалка похожи расхождения в показаниях университетских человечков. Далее. Допустим, отца задушил Пивоварский. Ради бумаг? Ему не проще было копии сделать? Сам он додумался до убийства, или ему помогли? Был ли он настолько сильнее па физически, что смог запросто лишить жизни друга и начальника?

— Перед тем, как душить, он ударил его по голове, — стылым голосом произнесла ма. — Сзади. На бронзовом пресс-папье осталась кровь.

— И эту ненужную деталь ты просто позабыла мне сообщить? — всплеснул руками. — Не суть. Удар объясняет, как дядя Слава мог справиться с высоким и не таким уж слабым отцом. Но зачем ему было поднимать руку на друга? Захотелось? Чтобы секрет абракадабры остался только в записях? А то, что ты в курсе, и что дома у нас есть сейф, про это он не подумал? Или Пивоварскому помогли захотеть совершить эту низость? Как думаешь?