Гори, гори ясно
Шрифт:
Сверху заорали, с жутким дребезгом разбилось что-то стеклянное.
— Если будет, куда возвращаться, — недобро процедил.
Идея здешней ведьмы — сжечь весь дом к чертям собачьим — уже не казалась мне чрезмерной.
— Занятно: мне про трубы, скважину и сантехнику так расписали, — громко заговорил я, скользя взглядом по темным разводам на подходе к лестнице. — И где? Кран на кухне я оценил. А где самые важные атрибуты? Белый фаянсовый дружище, ванна-джакузи?
— Решил воспользоваться оказией? — Таша не замедлила шаг возле неровных линий. —
— Тогда — дамы вперед, — галантным жестом указал я на ступеньки.
Если что, мне девушку проще поймать, чем ей мою тушу в полете «на ручки» ловить. Бартош легким шагом обошла меня по дуге, шепнула, приблизившись: «Двое», — и начала считать ступеньки, ведущие наверх. Я за ней.
Тут бы пригодился Кошар с его нюхом. Уж он-то на раз-два определил бы, что на полу: кровь или компот разлили. Если кровь, то человечья ли и как давно пролилась. Может, он и чуял свою пригодность, потому и вредничал до самого моего отъезда? Но у овинного хозяина своя миссия, в городе он нужнее. Опять же, на все случаи жизни соломки и шерстин Кошаровых не напасешься...
С треском порвалась ткань. Следом ударил по ушам и нервам звонкий удар. Где-то у входа в дом разлетелось вдребезги что-то стеклянное, кажется, пройденное нами завешенное зеркало.
Мы оба инстинктивно обернулись. Что-то тут же потянуло меня за ноги, и я почувствовал тепло от подвески Нелида. Снизу тонко пискнули, натяжение исчезло. Покачнулась Таша, я выставил руки вперед и взлетел через пару ступеней, чтобы не дать ей упасть.
Спасать ворожею не пришлось. Когда я подскочил к ней, Бартош держала руки раскинутыми, пальцы широко растопыренными. Я обхватил на всякий случай коллегу за талию, а на второй руке зажег истинный огонь. От Ташиных ладоней лился мягкий свет, в двух встречных потоках этого света дергался и выл полупрозрачный силуэт.
Слишком мелкий для взрослого, а для ребенка в самый раз.
— Попался, шкодник, — мягко произнесла Арктика. — Не дергайся. Сведу руки — будет совсем плохо. Второго зови.
— Чтобы и его... — простонал пленный дух. — У-и-и-ы...
— Парень, если бы мы хотели по-плохому, тут бы уже вовсю бушевал пожар, — сказал без тени веселья. — Именно на таком исходе настаивал кое-кто из жителей деревни.
Увы, я понимал, что мое миролюбие в случае Жориных не «выстрелит». Кровь — вряд ли бурые пятна и разводы были чем-то иным — уже пролита. Чья? Это предстояло выяснить.
Меня снова дернули за штанину, но я к тому (примерно) и готовился. Успел развернуться, выбросить руку с пламенем в сторону второго призрака. Огонь изогнулся дугой, а затем обернулся кольцом вокруг второго недоброжелателя.
— Ну зачем... — прогнусавил Ташин пленник и хлюпнул несуществующим носом.
Тот, кто имел дурость напасть на меня, вместо ответа взвыл раненым зверем. Это я еще пожалел его, обычный огонь призвал.
— Как твое имя? Кто еще в доме? — обратилась Бартош к «своему» призраку, она его и себя «развернула», встав рядом со мной. — Ты не можешь солгать. Говори!
Мы осторожными шажочками поднялись на площадку между этажами, там допрос неживых подозреваемых проводить казалось удобнее, безопаснее.
Еще страшнее взвыл «мой», кривошеий. Хотя, казалось бы, куда истошнее...
— Боря я! — задрожал «Ташин». — В доме мы с Веней... А-а, больно же! Папа, папа еще... Мамочку мы отпустили. Веня не хотел, но я ее выпустил.
— Папа где находится? — спросил я, догадываясь об ответе.
— В подполе, — не разочаровал меня мертвый Боря Жорин.
Вдох. Выдох. Добросердечие, подвинься.
— Он жив? — спокойно уточнила Арктика. — Ваш папа — живой или мертвый?
— Сама-то как думаешь? — набрался наглости призрак, пыхнул мраком, потемнел настолько, что утратил часть прозрачности. — Веня научился проявляться. «Боря, это ты?», — это он произнес басовитым взрослым голосом. — «Невозможно!» — тут-то я его и отправил полетать. Шею он сломал, прям как Венька.
Мелкая темная погань рванулась, оглушительно завопив. Мой, который Веня, тоже дернулся. Таша вдруг пошатнулась, начала оседать. Свет, что сжимал духа, померк.
Защитить подругу от падения оказалось важнее, чем держать в огненной узде дохляка.
— Бедный папочка, — высказал кто-то из близнецов, и оба расхохотались. — Он так и не научился нас различать.
И хохот, хохот, хохот. Отовсюду: сверху, сбоку, снизу; сдвоенный гогот как мячик ударялся об стены, пружинил от них, взлетал к потолку, затем скакал по полу и ступенькам...
Я прижал к себе бесчувственную Ташу. Переоценила свои силы маленькая отважная ворожея... Хорошо, что я свои оценивал здраво. И выпустил, выпалил наружу всю злость, что сжигала меня изнутри.
Добротный дом Жориных вспыхнул, как спичка. Коридор, наш путь к выходу, по воле моей остался без жара. Я нес по нему Бартош, а за спиной в струи горячего воздуха вплеталось истинное пламя. Чтобы ни одной неживой твари не удалось уцелеть.
Что же до папы в подполе... Будет ему знатный погребальный костер. Такой, от какого я бы и сам не отказался на исходе пути.
— Я много пропустила? — заворочалась моя ценная ноша.
— Нет, — мягко ответил. — К самому красивому очнулась.
С дороги на фоне ночного неба взлетали, затмевая звезды, лепестки пламени. Старая ведьма сдержала обещание: никто из деревенских не выбежал с криками, и даже собаки не разлаялись.
[1] «Машина Времени» — «Костер». Автор текста: А. Макаревич. Композитор: А. Макаревич.
Прода 29.07.2022
И еще одно утро началось с визита Анастасии Николаевны, и снова я был не в духе. Не выспался, разумеется. Пока все эти телодвижения в доме Жориных, собирание по крупицам трагической семейной истории, пока за огнем бдил, чтобы никуда дальше необходимого он не перекинулся.