Гори, гори ясно!
Шрифт:
Я вынесла в прихожую коробку с мясорубкой (которая все равно простаивала без дела) и увидела, что Макс с интересом рассматривает «трофеи» на столике.
– Откуда это у тебя? Вроде как старинные.
– Да, наверное. Родственники огород копали, вот и наткнулись. Просили постараться выяснить их происхождение и возможную ценность, а у меня знакомых археологов не нашлось пока.
– Слушай, у меня же есть приятель, Костя, он на историческом факультете учится, все на раскопки поехать рвется, да основная работа не позволяет. Могу его попросить посмотреть твой антиквариат.
– А какая у приятеля основная работа? – полюбопытствовала я из вежливости.
– Основная работа у него в отцовской компании, – ухмыльнулся Макс. –
– Ладно, забирай, пусть посмотрит, – решила я, особо не надеясь на интересующегося археологией бизнесмена. Зато моя совесть будет чиста, заодно со столиком в прихожей. – И, Макс, честно говоря, никто особо не расстроится, если эти безделушки случайно потеряются.
Макс с понимающим видом подмигнул мне, сгреб все со столика в карман, подхватил коробку с мясорубкой и отсалютовал.
Когда я несколько месяцев назад переезжала на свою нынешнюю квартиру и в первый раз столкнулась с Максом, загружая коробки с вещами в лифт, то самым невежливым образом шарахнулась от него. Уж очень неожиданно возник из-за угла высокий темнокожий парень в короткой куртке и джинсах, и, сверкнув улыбкой, без малейшего акцента спросил:
– Вам помочь?
Вместо ответа я таращилась на него, прижимая к себе стопку книг. Но Макс, видно, давно уже свыкся с подобной реакцией окружающих, поэтому энергично, но аккуратно загрузил все коробки в лифт, затем втиснулся сам и осведомился:
– Какой этаж?
– Седьмой! – пискнула я.
Двери лифта закрылись.
– О, Маркес! – обрадовался мой неожиданный помощник, увидев верхнюю книгу в стопке, которую я прижимала к себе. – Я раз пять перечитывал «Сто лет одиночества», но так и не запомнил всех этих Аурелиано и Аркадио.
– А я запомнила, – невольно фыркнула я. – Иногда повторяю их себе перед сном, помогает заснуть.
Парень весело рассмеялся, а когда двери лифта открылись, он так же быстро и ловко выгрузил вещи и перетащил их в мою новую квартиру. Потом протянул мне руку и представился:
– Макс.
– Катя.
– Ну пока! Если чего надо будет помочь – не стесняйся, обращайся. Я в 81-й живу, – крикнул Макс, уже сбегая вниз по лестнице.
– Спасибо! – крикнула я вдогонку, спохватившись, что забыла его поблагодарить.
– Совершенно не за что! – эхом послышалось в ответ.
Макс очень хороший парень. Он один из тех редких мужчин, с которыми можно дружить. Он абсолютно бескорыстно готов помочь передвинуть шкаф или починить розетку. С ним можно сходить в кино и попить кофе без всякого подтекста, или засидеться допоздна на кухне за разговором. Макс только что окончил военный инженерно-технический университет и находился на распутье – пойти по стопам отца и отправиться строить секретные объекты (типа военно-морских баз) или искать работу в гражданской сфере. Отец прямо не настаивал, но убедительно советовал выбрать стезю военного инженера и в этом случае обещал подключить все имеющиеся связи для перспективного трудоустройства. Сын тянул с решением и попросил отсрочку до конца июня.
На следующее утро я завтракала, просматривая на ноутбуке варианты туров с вылетом в ближайшие дни, и настроение понемногу портилось. Отправляться на отдых одной получалось не только скучно, но еще и крайне невыгодно. Я решительно закрыла ноутбук и допила кофе, разглядывая унылый дворовый пейзаж за окном. Две абсолютно свободные недели и никаких идей, как их провести. «Ну что, рванем на дачу?» – задумчиво спросила я Шарика, который грелся на солнце, лежа на подоконнике. Шарик радостно завилял хвостом: со мной он был готов хоть на край света, а уж на дачу – тем более.
Я его энтузиазма отнюдь не разделяла. Особенно удручала мысль, что придется поведать маме об окончании моего романа и выслушать (в очередной раз) все, что она думает о моих перспективах выйти замуж и ее перспективах понянчить внуков. Оканчивались ее рассуждения всегда одинаково – надо было выходить замуж за Виталика, который с завидным упорством ухаживал за мной еще со школы, делал предложение с регулярностью раз в полгода и решительно не желал понять, что у нас с ним ничего не получится. В его жизненном плане была женитьба, а меня он выбрал потому, что я была из приличной семьи (наши мамы были лучшими подругами), приятной наружности и с хорошим здоровьем. То, что у нас не было никаких общих интересов, разные взгляды на жизнь и что он мне просто-напросто не нравился, его никоим образом не смущало, и после каждого моего отказа он терпеливо и занудно перечислял по пунктам преимущества нашего брака. Отвязаться от него я смогла, лишь потеряв голову от любви где-то на втором курсе. После того, как Виталик застал меня в подъезде страстно целующейся с похитителем моего сердца и разума, до него наконец дошло то, что я безуспешно пыталась ему втолковать. Уже через полгода Виталик был женат на дочери другой подруги своей мамы, мой головокружительный роман окончился ничем, а моей маме оставалось только грустить и жалеть свою никчемную дочь.
После окончания университета, под повторяющиеся мамины сентенции о том, что пора бы подумать о создании семьи, молодость быстро проходит, и прочее тому подобное, я проводила дни в прочесывании сайтов кадровых агентств, в конце концов нашла вакансию, с которой мы друг друга вполне устроили, и решительно сосредоточилась на работе. Та ответила мне полной взаимностью – карьера уверенно пошла в гору.
Вот так и получилось, что в то время, когда мамины подруги гордо катили коляски с внуками и со вкусом перемывали косточки зятьям, она стыдливо выгуливала Шарика, когда я была в командировках, и на вопросы обо мне отвечала односложно. Подруги сочувственно качали головой – еще бы, у их-то дочерей все было как у людей: муж (пусть даже пьющий и гулящий) и ребенок, а то и несколько (полностью повешенные на бабушку). Моя успешная карьера, финансовая независимость и Шарик вызывали лишь всеобщее сожаление. Самое ужасное я маме, конечно, не говорила – мне совершенно не хотелось замуж.
Наверное, я родилась с талантом выбирать не тех мужчин. Если уж меня угораздило влюбиться – это можно было считать верным знаком – с парнем что-то не так. Причем настолько не так, что через пару недель моей основной задачей будет корректно избавиться от него. Как минимум – мы окажемся кардинально разными – в мировоззрении, моральных понятиях и системе ценностей, как максимум – боюсь даже вспоминать.
Так что после нескольких подобных попыток завести нормальные отношения я пришла к несложному выводу, что со мной что-то не так, взаимная любовь и семейное счастье мне не светят при любом раскладе и пора заканчивать эти эксперименты, пока мое сердце не превратилось в измочаленную тряпочку. На вопросы о поисках «своей половинки» гордо отвечала, что половинки есть сами знаете у чего, а я изначально целая. И несколько свысока поучала подруг, что только наивные девочки могут верить в то, что у каждого где-то есть тот самый единственный «свой человек». Но временами что-то тоскливо скреблось в душе, словно бездомный котенок, и требовало любви и ласки, и самостоятельная сильная женщина исчезала, оставляя вместо себя отчаянно одинокое существо. Это существо безумно скучало по тому самому единственному с родственной душой и подходящей по рельефу половинкой сердца.
Вместо того чтобы уехать на дачу, я отправилась в парк, погулять с Шариком и подождать, не придет ли само собой решение о судьбе моего отпуска. Не знавший поводка песик бежал то впереди, то позади меня, словно на невидимой резинке, никогда слишком не удаляясь, а я бродила по дорожкам, щурилась на солнышко и ни о чем не думала. От этого увлекательного занятия меня оторвал телефонный звонок. Номер был незнакомым, как и бодрый голос в трубке.
– Катя, привет! Это Костя. Мне Макс передал твои исторические реликвии.