Гори оно все огнем
Шрифт:
– Послушай, – сказала Рита, кривясь, – ты тогда так ловко ушла от ответа. Но я до сих пор не понимаю, зачем ты живешь с мужиком, который тебя бьет? Неужели дело только в бабках? Ты же молодая, красивая… Сколько тебе? Двадцать пять?
– Двадцать три, – буркнула Маша.
– Двадцать три. Вся жизнь впереди, а ты тратишь ее на козла. Неужели ты не хочешь послать его ко всем чертям?
– Все немного сложнее, – вздохнула Маша. – Я хотела уйти. И даже почти ушла. А потом…
– Что – потом?
– Потом мама заболела, – невесело улыбнулась Маша. – Рак легких. А она даже не курит. Как-то резко выяснилось, врачи говорили – реактивное развитие. Надо было лететь в Израиль, денег, конечно же, не было. И я осталась с ним, чтобы ее спасти. Олег денег дал, конечно, и без конца мне этим тыкал, мол, смотри, какой я щедрый, мамашку твою спасаю. Родители тоже заставляли его благодарить, спасителя. Я благодарила. Чуть ли не ноги целовала, а сама думала: будет ремиссия, я уйду. Потом маме полегчало, и я решила: хватит с меня. Поговорила с ней, сказала, что уйду от Олега, синяки показала. Знаешь, я ждала, что мама пожалеет меня, а она так кричала, орала, что я ничего не понимаю, как я дальше буду жить, я же ничего не умею, а они не в состоянии меня содержать… Только я все равно решила, что уйду. А она на следующий день опять слегла. Надо было ехать лечиться. Ну, Олег оплатил клинику, мама уехала в Израиль. А мы сюда.
– И ты продолжила собой жертвовать, – констатировала Рита. Маша кивнула:
– Продолжила. Только зря.
– Мама умерла? – ахнула Рита. Лицо Маши исказила непонятная гримаса.
– Нет. Не умерла. Я тебе больше скажу: она и не болела. Это все был фарс, шапито. Олег, он… Он только думает, что очень прозорливый и хитрый, а на самом деле мои родители его уже лет пять разводили на бабки, в которых не нуждались. Отец с помощью Олега основал фонд, через который отмываются деньги, только Олег не в курсе, сколько их утекает мимо кассы. Такие фонды всегда нужны, отец же у меня ректор университета, там такие бабки крутятся, что и представить нельзя. Мама… Мама тогда победила рак. А сейчас она просто договорилась с клиникой, что полежит у них, нервы полечит. Там же многопрофильная клиника на Мертвом море, чего не полечить, если денежки есть? Естественно, когда она вновь оказалась в клинике, я оставила все мысли об уходе от мужа, а он снова заплатил.
Рита налила текилы, но пить не стала, протянула чашку Маше. Та помотала головой, но потом взяла и выпила.
– Господи, – выдохнула она и закашлялась. – Дай что-нибудь…
Рита протянула ей блюдце с лаймом.
– Когда ты узнала? – спросила она.
– Недавно. Дня два назад. Мама не слишком дружит с техникой и случайно переслала мне фотографию и сообщение врача в вотсап, а я, как на грех, была онлайн. Она его тут же удалила, но я успела прочитать. Это было такое милое щебетание, ах, доктор, ваши солевые ванны так воздействуют на мои суставы и кожу, я просто помолодела на десять лет, и мне будет жаль выписываться. Я позвонила в клинику. Это было не онкологическое отделение, а терапия. Мне сообщили, что мама прекрасно себя чувствует после операции, отеки скоро спадут.
– Погоди, – прервала Рита. – Я потеряла нить. Что за фотографию она прислала?
– Она себе кожу подтянула, – усмехнулась Маша. – За счет моего мужа мама сделала пластическую операцию, а потом кисла в грязевых и соленых ваннах, восстанавливала загубленную строптивой дочкой нервную систему. Там было фото: она с синяками под глазами и улыбкой в тридцать два новых зуба. А я-то удивлялась, что она все время лишь звонила и ни разу не вышла на видеосвязь.
– Прекрасно, – пьяно рассмеялась Рита. – А отец знал?
– Думаю, да. Не очень приятно сознавать, что, оказывается, тебя продали, как вещь, как барана, точнее, как тупую овцу. А я и была тупой овцой. Я всю жизнь жила и была должна… соответствовать. Сперва ожиданиям родителей, потом требованиям мужа. Никто никогда не заботился о том, чтобы соответствовать мне. И что самое странное, я считала это нормальным.
– Стесняюсь спросить, но почему у вас нет детей? Вы не можете или не хотите? Или?..
– Или, – кисло ответила Маша. – Он-то хочет, а я нет. От него не хочу. Ты была права: Олег меня бьет. И мне становится плохо от мысли, что он может бить еще и ребенка. А я слабая, от одного удара падаю, я не смогу никого защитить, но за ребенка я бы дралась, честное слово. И он бы меня просто убил.
– М-да, – протянула Рита и поморгала. Кажется, долгожданное действие алкоголя настигло ее, и теперь ей было трудно удерживать тело в вертикальном состоянии. – Что ты будешь делать? Ну, теперь, когда ты все знаешь… Разводиться?
– Он мне развод никогда не даст, – мрачно ответила Маша. – Убьет, а не даст. Я не знаю, как мне поступить. Но я больше не хочу с ним жить и все это выносить. Рит, скажи, что мне делать?
Рита, которая уже засыпала, открыла осоловевшие глаза.
– Что?
– Ну, ты мудрее меня, опытнее, – взмолилась Маша. – Скажи, как я должна поступить?
Глаза Риты закрылись, и она медленно опустилась на подушку.
– Маш, – промычала она сонным голосом. – Я не знаю, как тебе поступить. Я не могу разобраться с остатком своей жизни, а тут еще твоя. Сейчас не могу даже думать обо всем, не то что советовать. Но я бы на твоем месте послала всех на хрен. Жизнь одна, и жить надо для себя, а не для того, чтобы в тебе кто-то не разочаровался.
– Родители всю жизнь внушали мне, что я должна слушаться их.
– Никому ты ничего не должна, – пробурчала Рита в подушку. – Вот тебе совет старой мудрой Тортиллы. Никому и ничего ты не должна. Живи для себя. Все сразу становится гораздо проще. Есть только один побочный эффект.
– Какой?
Рита не ответила, и Маша подумала даже, что подруга заснула, когда Рита почти шепотом произнесла:
– Рано или поздно ты остаешься совсем одна.
После этих слов она всхрапнула и перевернулась на спину. Маша с минуту смотрела на спящую подругу.
– Какая разница, – усмехнулась она. – Я и так совсем одна.
Глава 3
Рита так стонала и хрипела во сне, что у Маши, прикорнувшей на кушетке, не хватило мужества остаться на всю ночь. Она проворочалась на неудобном коротком ложе, как ей показалось, целую вечность, а затем посмотрела на часы. Два часа ночи! Всего лишь два часа! До рассвета еще целая вечность, до момента, когда отель оживет, и того больше. В голове билась малодушная мысль: что делать, если Рита умрет вот тут, у нее на руках? Маша понимала, что это глупо, но ничего не могла поделать с трусливыми мыслями, перед которыми даже побои Олега выглядели не так кошмарно. Поворачиваясь на короткой кушетке, Маша зацепила ногой тумбочку, с которой слетел и разбился стеклянный стакан. Беспокойно спавшая Рита подпрыгнула на кровати и зажгла свет, глядя на Машу безумным взглядом. Свет ночника, слишком тусклый, разогнав тьму по углам, превратил Риту в крючконосую ведьму. Лысый череп таращился на Машу впавшими глазницами. Тишина в комнате была настолько плотной, что ее можно было резать ножом. В этой напряженной атмосфере было слышно только дыхание хозяйки комнаты, сиплое и прерывистое.
Конец ознакомительного фрагмента.