Гориллы в тумане
Шрифт:
В один из редких солнечных дней от группы 5, спрятавшейся в излюбленной густо заросшей котловине, исходило довольное урчание. Я тихо подкралась к краю гребня и, укрывшись в кустах, начала вести наблюдение в бинокль за мирно занятым семейством. Патриарх Бетховен восседал в середине круга загорающих животных — эдакая серебристая громадина вдвое больше окружающих его самок. По приблизительной оценке, вес его составлял около 160 килограммов, а возраст — примерно сорок лет. Серебристая шерсть покрывала его бедра, затылок и плечи, которые из-за проседей соперничали в белизне с поясницей. Помимо крупных размеров и серебристой спины, к другим признакам полового диморфизма относятся ярко выраженный сагиттальный гребень на голове и клыки, полностью отсутствующие у самок.
Бетховен медленно покачнулся в сторону, отвалился на спину, издал довольный вздох и принялся осматривать последнее прибавление в семействе — шестимесячного детеныша Пака. Малыш игриво ползал по животу мамаши Эффи, с лица которой не сходила кривоватая довольная усмешка. Бетховен нежно приподнял Пака за загривок, потряс буйного малыша над собой и начал его ласкать. Пак исчез из виду в массивной руке, которая в конце концов водрузила удивленного малютку обратно на живот Эффи.
Подобную картину, когда серебристоспинный отец любовно возится со своими отпрысками, мне доводилось наблюдать не раз. Столь необычная мягкость и нежность к детенышу со стороны взрослого самца полностью противоречит образу Кинг Конга.
Бетховен, вожак группы 5, обладал исключительными правами на случку с Эффи, Маркизой, Лизой и Идано, самками, либо приобретенными им за несколько лет взаимодействия с другими группами, либо доставшимися в наследство после естественной смерти предыдущего вожака группы. Бетховен терпимо относился к подчиненным ему самцам Бартоку и Брамсу. По сходству черт их лица можно было судить о том, что все они родственники. Однако по достижении половой зрелости более молодые самцы уже не могли оставаться в группе 5, так как у них не было ни малейших шансов на взаимность самок — ведь Эффи, Маркиза, Лиза и Идано безраздельно принадлежали Бетховену.
Впоследствии Барток и Брамс покинули группу 5 и после десяти месяцев блужданий по соседству с группой в радиусе 300 метров превратились в «серебристоспинных одиночек», пустившись в долгие странствия в поисках подходящей территории. В этих блужданиях обоим самцам часто приходилось вступать в контакт с другими группами для приобретения самок, из которых они могли бы составить собственные гаремы и образовать группу.
В 1971 году Барток и Брамс остановили свой выбор на двух четко ограниченных участках по соседству с территорией группы 5: Барток поселился на восточном склоне горы Високе над Слоновым проходом, а Брамс облюбовал себе холмы и часть седловины между горами Високе и Карисимби.
За последние четыре года из руандийцев выросли отличные следопыты, способные прослеживать маршруты основных изучаемых групп, а также серебристоспинных одиночек и окраинных групп, изредка попадавшихся нам в районе Карисоке. Однажды рано утром ко мне подошли два следопыта и, запинаясь от волнения, сообщили, что вышли на след одинокого самца сразу же к югу от лагеря, и повели меня к Млима Моджа, что в переводе означает Первый Холм. Рассматривая ночное гнездо серебристоспинного самца, мы услышали истошные вопли, доносившиеся от подножия холма, где-то в 120 метрах ниже. Мы побежали на крики. Перед нами мелькнул Брамс, убегавший от браконьера с луком и стрелами, поднятыми высоко над головой. Выйдя внизу на след, мы двинулись за Брамсом в точку, где он встретился с браконьером. След гориллы был отмечен окровавленными листьями и жидкими экскрементами, а следы босоногого охотника стали шире, когда он, очевидно, бросился наутек. Вероятнее всего, и тот и другой пытались инстинктивно защищаться — Брамс напал на браконьера, а тот выпустил стрелы в грудь животного.
Около трех часов мы следовали за раненым самцом, который старался уйти как можно дальше от места роковой встречи. Иногда Брамс устраивал привал, оставляя после себя круги пропитанной кровью растительности. Вначале я решила, что он смертельно ранен, но меня успокоили рев, удары в грудь и треск ломающихся веток, исходящие от разъяренного болью животного, давшего волю своему гневу.
В тот же день Брамс достиг нижних склонов горы Карисимби, где мы оставили его в покое, дабы зря не провоцировать и без того растревоженное животное. На следующее утро следопыты обнаружили, что в его пустом ночном гнезде крови мало, а утренние следы вели вверх к горе Карисимби и удалялись от района исследований в Карисоке.
Через год Брамс обзавелся двумя самками из групп, обитавших на Карисимби. Меня страшно интересовало, научила ли Брамса встреча с неизвестным браконьером осторожности перед лицом опасности, которая могла угрожать не только ему самому, но и его подругам и детям.
В июне 1971 года Брамс и Барток покинули группу 5, где, я полагаю, они родились. Через полгода Бетховен присоединил к своему семейству прежде не рожавшую самку из группы 4. Мы прозвали ее Бравадо. Такие самки, как правило, становятся подругами одиноких серебристоспинных самцов или переходят в меньшие группы, потому что ранг самок соответствует тому порядку, в котором они приобретаются серебристоспинными самцами-доминантами. Поэтому меня страшно удивило появление Бравадо в группе 5, где издавна установилась иерархия старых жен Бетховена: Эффи, Маркизы, Лизы и Идано.
За десять месяцев с момента перехода Бравадо в группу 5 ни разу не возникло ощущения, что она является полноправным членом семьи. А в октябре 1971 года настал день, когда Бравадо удалось возобновить свои отношения с родной группой во время двухдневного контакта между группами 4 и 5. Встреча состоялась вблизи лагеря в местности «Гребни контактов». Речь идет о двух гребнях, отделенных друг от друга небольшой лощиной шириной около 30 метров, которая в то время обозначала границу раздела между территориями обеих групп. Группы 4 и 5 должны были неизбежно встретиться в этом месте, где серебристоспинным вожакам каждой группы предоставлялась возможность выяснить отношения и покрасоваться перед чужой группой.
Бетховен был гораздо более опытным вожаком, чем Дядюшка Берт — серебристоспинный патриарх группы 4, и с большой терпимостью относился к самцу помоложе, который вечно ходил с напыщенным видом, бил себя в грудь и ломал ветки деревьев, растущих на его гребне. Спектакли Дядюшки Берта сопровождались длительным улюлюканьем, обычно предшествующим ударам в грудь. Такое улюлюканье, свойственное серебристоспинным вожакам во время контактов между группами, разносилось на целую милю по всему лесу.
В первый день контакта Бетховен реагировал только на некоторые крики Дядюшки Берта, а взрослые самки в группе 5 почти не обращали внимания на выкрутасы молодого самца. Бравадо сразу потянуло к прежней группе, и она перешла к ней через широкую лощину в сопровождении Икара и Пайпер. Оказавшись на противоположной стороне у группы 4, они стали беситься вместе с некоторыми подростками на склоне горы ниже Дядюшки Берта. Хотя прошло десять месяцев с тех пор, как они расстались с Бравадо, было очевидно, что ее хорошо помнили в родной семье. Молодежь обступила ее, они уморительно обнялись и закружили в играх.
К концу дня Дядюшка Берт совершил неосмотрительный поступок — направился на противоположную сторону лощины к Бетховену в сопровождении нестройной группы сородичей, а также Бравадо, Икара и Пайпер. Столь вызывающее поведение неопытного самца не могло остаться без ответа со стороны Бетховена, с негодованием смотревшего на растянувшуюся по лощине процессию. Он намеренно важной походкой спустился к ней, оставив позади остальных членов семейства. Оба вожака приблизились друг к другу на расстояние около метра, остановились и замерли в неловких позах, отведя глаза в сторону. Животные из обеих групп тоже застыли, не произнося ни звука, и чувствовалось, что напряженное состояние вожаков передалось и им.