Горислава. Невенчанная жена
Шрифт:
– Есть и у меня желание, – заговорила Гертруда, лицо которой сделалось не просто белым, а приобрело зеленоватый отлив, когда она услышала, как легко и быстро добилась своего соперница. – Хочу на родину отправиться. Отпустишь ли? Отправишь ли со мной дары богатые, как с ней? – Последовал кивок в сторону Ирины. – Или одна жена у тебя лучше другой?
– Зачем же тебе ехать? – удивился Ярополк. – Еще и года не прошло, как ты в прошлый раз батюшку навещала.
– Болеет он, – был ответ. – Лучше с ним буду, чем с супругом, которому не нужна вовсе.
Судя по ее тону и взгляду, брошенному исподлобья, она ожидала, что Ярополк станет удерживать ее и отговаривать, но он лишь вздохнул, как бы смиряясь с неотвратимостью, и произнес:
– Если отец хворает, нужно его проведать. Поезжай, Гертруда. Получишь все, что необходимо для дальней дороги.
– И подарки? – быстро спросила она.
– И подарки, и охрану, и сопровождение достойное, – сказал он. – Сейчас же пошлю гонцов, чтобы без препятствий путешествие прошло.
Решив, что на сегодня общения с женами с него достаточно, Ярополк выдумал себе неотложное дело и вышел, не дожидаясь, пока Ирина и Гертруда сами покинут покои. Спустившись во двор, он обнаружил, что появился там очень своевременно. Младший брат, любивший лихую скачку по бездорожью, срезал путь и, обогнав свиту, примчался к воротам детинца первым. Стражники, помнившие княжеского сына, пропустили его беспрекословно и, расплывшись в улыбке, наблюдали, как братья обнимаются, хлопая один другого по спинам. Из их сердечной встречи можно было заключить, что глупые детские раздоры давно остались позади.
Старший и младший Святославичи были не похожи меж собой, насколько могут не походить друг на друга ночь и день. Если Ярополк отличался некоторой дородностью и смуглостью, то Владимир был строен и легок, как лещина, а лицо его не потемнело от загара даже к исходу лета. Первый был темноволос и кудряв, второй носил волосы, напоминающие солому и достающие до плеч, покрытых багряным плащом. Глаза Ярополка не отличались цветом от спелых каштанов, глаза его брата принимали цвет неба, то голубея, то серея, в зависимости от погоды. Лица оба имели правильные, приятные, только черты старшего были как бы сглаженными и припухшими, тогда как Владимир отличался прямым острым носом с такой же прямой линией рта под ним. Он носил шелковистую бородку, чуть более темную, чем волосы. Ярополку было достаточно усов, загнутых вниз подковой.
– Владимир, братец! – воскликнул он, обхватив брата за плечи и отстраняя от себя, чтобы лучше видеть. – Дай полюбоваться на тебя. Какой же ты стал рослый да возмужалый!
– Так не отрок уже, – солидно проговорил Владимир, стараясь принижать слишком высокие ноты в голосе. – Жениться пора. Не все ж тебе с женами тешиться.
Скрывая неловкость за смехом, Ярополк поспешил перевести разговор в иное русло. Болтая о том и о сем, поднялись братья в палаты, почти не обращая внимания на дворню, толпящуюся в проходах, и родичей, съехавшихся в предвкушении знатного пира и наполняющих терем гудением, подобным тому, какое можно услышать в пчелином улье. Многочисленные дядьки, тетки, дальние братья и сестры, вплоть до десятой воды на киселе, все они знали щедрость и гостеприимство Ярополка, которыми спешили попользоваться. Некоторые навесили на себя кресты и выпустили их нарочно поверх одеяний, представляясь христианами, дабы вызвать к себе особое расположение.
Заметив, как Ярополк старается кивнуть и улыбнуться каждому, Владимир сказал укоризненно:
– Ты, Ярко, чересчур добрым хочешь казаться. С людьми пожестче надо. Они строгость уважают.
– Разве только ее? – спросил Ярополк, продолжая рассеянно улыбаться.
– Еще силу, – заявил Владимир.
Его красивое тонкое лицо было преисполнено уверенности в своей правоте.
3
Они отгородились от посторонних толстой дверью с намасленными железными петлями и оказались с глазу на глаз. Хотя Ярополк и распорядился прорубить в стене дополнительное окно, выходило оно на запад, а потому даже самым солнечным днем в комнате царил полумрак, который приходилось рассеивать зажженными свечами и лампадами.
– Тут у тебя как в церкви, – заметил Владимир, озираясь. – Образа повсюду, молитвенники. У меня в Новгороде тоже Христу молятся.
– Это правильно, – одобрил Ярополк. – Кому ж еще молиться, как не Спасителю.
– Тогда запрети капища, брат, а идолов вели с горы в реку сбросить.
– Нельзя. Обидятся люди.
– Пообижаются и привыкнут, – сказал Владимир, раскинувшись в кресле и с удовольствием вытягивая ноги, уставшие от долгой скачки. – Держи народ в страхе и подчинении. Ведь не спрашивают же у коней, куда оглобли поворачивать. Наше дело направлять, а их – слушаться.
– Люди – не кони, – возразил Ярополк мягко.
– С таким подходом далеко не уедешь. Жестче с ними, жестче. – Владимир сжал кулак, словно бы натягивая узду. – Попомнишь меня, добром с людьми нельзя. Распустятся, потом не укоротишь.
Они умолкли, чувствуя, как в душах постепенно поднимается неприятие мыслей, речей и поведения другого. Ярополку некстати вспомнилось, как младшие братья зазвали его на крепостную стену и попытались столкнуть оттуда. Перед мысленным взором Владимира возникла живая картинка, на которой Ярополк колотит его за сломанную фигурку ратника.
– Где же жены твои? – спросил Владимир кисло. – Разве не придут поздороваться?
– К обеду готовятся, – пояснил брат. – За столом увидитесь. Вовремя ты приехал, Владимир. Завтра мог бы не застать их.
– Что так? Уезжают куда?
– Ирина в монастырь наладилась, а Гертруда – домой, к отцу хворому.
– Так ты теперь бобылем поживешь? – Владимир подмигнул.
– А я, пожалуй, тоже дома сидеть не стану, – неожиданно для себя решил Ярополк. – Поеду свататься.
– Как свататься? Я не ослышался? – Владимир хлопнул в ладоши и захохотал, встряхнув светлыми волосами. – Да тебе, братец, только позавидовать можно. Будешь как петух в курятнике. Кого хочу, того топчу, ха-ха! А как же кресты и четки? Не мешают?
– Мне новая жена не для блуда нужна. Детей хочу. Сыновей для наследства, дочек на выданье. С нынешними не сладилось. Не я их выбирал. Отцовская была воля. Одну подсунул, другую навязал.
– Меня Бог миловал, – сказал Владимир, расправляя волосы пальцами, растопыренными, как зубья гребня. – Но, знаешь, я ведь тоже свататься еду. Ну а кто дальше? – Он снова подмигнул. – Мой путь в Полоцк лежит. А ты куда собрался?
Лицо Ярополка вытянулось, сделавшись почти таким же худым, как у брата.
– Не может того быть, – сказал он раздраженно.
– Почему же не может, когда так оно и есть. А-а, понимаю! Ты, что ли, тоже на Рогнеду глаз положил?
– Я ее не видел пока. Но полочане сказывали, что очень уж хороша собой.
– И мне сказывали, – пробормотал Владимир. – Рогволод, видно, решил побольше женихов собрать, чтобы с выбором не оплошать. Хитер, старый лис!
Ярополк его не слушал, думая о своем. Подняв каштановые глаза на брата, он сказал:
– Выходит, невеста будет между нами выбирать?