Горизонтальная страна.Определительные мимо.Здесь вечно несоизмеримыдиагональ и сторона.У дома сад.Квадрат окна.Снег валит по диагоналям.А завтра будет в кучу свалентам, где другая сторона.Ведь существует сатанаиз углублений готовален.Сегодня гений — гениален.Но он не помнит ни хрена.Все верно, друг мой.Пей — до дна.У дома сад. Шумит — как хочет.И кто поймет, чего со снаон там бормочет…
«Когда
наугад расщепляется код…»
Когда наугад расщепляется код,как, сдвоившись над моментальным проходом,мучительно гений плывет над народомк табличке с мигающей надписью «вход»!Любые системы вмещаются в код.Большие участки кодируют с ходу.Ночной механизмик свистит за комодом,и в белой душе расцветает диод.Вот маленький сад. А за ним — огород.Как сильно с периодом около годавзлетала черемуха за огородом,большая и белая, как водород!
К вопросу о длине взгляда
Как замеряют рост идущим на войну,как ходит взад-вперед рейсшина параллельно,так этот длинный взгляд, приделанный к окну,поддерживает мир по принципу кронштейна.Потусторонний взгляд. Им обладал Эйнштейн.Хотя, конечно, в чем достоинство Эйнштейна?Он, как пустой стакан, перевернул кронштейн,ничуть не изменив конструкции кронштейна.Мир продолжал стоять. Как прежде — на китах.Но нам важней сам факт существованья взгляда.А уж потом все то, что видит он впотьмах.Важна его длина. Длина пустого взгляда.С ним можно подбегать к колодцам за водой.Но с ним нельзя идти сдавать макулатуру.И если погрузить весь торс в мускулатуру,то этот длинный взгляд исчезнет сам собой.Отсюда сам собой рождается наш взглядна поднятый вопрос длины пустого взгляда,что сумма белых длин, где каждая есть взгляд,равна одной длине, длине пустого взгляда.…Поддерживает мир. Чтоб плоскость городовдержалась на весу как жесткая система.Пустой кинотеатр. И днище гастронома.И веток метроном, забытый между стен.
«Уже его рука по локоть в теореме…»
Уже его рука по локоть в теоремеи тонет до плеча, но страха нет, покадостаточно в часах античного песка,равно как и рабов в классической галере.Еще полным-полно в запасниках вина.Полным-полно богов в прогретой атмосфере,и смысл той прямой, где каждому — по вере,воспринимается как кривизна…
«Устав висеть на турнике…»
Устав висеть на турнике,ушла, а руки — позабыла.И там, где кончились перила,остановилась в тупике.Уже по грудь в тугом песке,империя вокруг басила,смеркался день, живот знобило,и глаз, как чудный лепесток,дождем и снегом заносило…И наклоняясь, как попить,и принужденно улыбаясь,бризантная и золотая,кого здесь, Господи, любить?..
«Когда, совпав с отверстиями гроз…»
Когда, совпав с отверстиями гроз,заклинят междометия воды,и белые тяжелые садывращаются, как жидкий паровоз,замкните схему пачкой папирос,где «Беломор» похож на амперметр.О, как равновелик и перламутровна небесах начавшийся митоз!Я говорю, что я затем и роси нажимал на смутные педали,чтоб, наконец, свинтил свои деталисей влажный садв одну из нужных поз.
Сопряжение окружностей
Входим в соприкосновенье,две системы сопрягая,наши правила спряженьядо предела напрягая.Есть же правила сближенья.Как-то все должно случиться,по каким-нибудь таблицам,как таблицам умноженья,где известно нахожденьенеизвестных на орбите.Есть какие-то границымеж парами и туманом.Или мы — микрочастицы,чьи параметры туманны?В этой точке сон не длится:слишком скорость музыкальна.Мы не можем раздвоиться,цель на метод замыкая.И вопрос стоит резоннов фиолетовых ночах:вы поэты иль пижоныв вельветовых штанах?
Отрывок из поэмы
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема.Шелестит по краям и приходит в негодность листва.Вдоль дороги пустой провисает неслышная леммателеграфных прямых, от которых болит голова.Разрушается воздух. Нарушаются длинные связимежду контуром и неудавшимся смыслом цветка.И сама под себя наугад заползает рекаи потом шелестит, и они совпадают по фазе.Электрический ветер завязан пустыми узлами,и на красной земле, если срезать поверхностный слой,корабельные сосны привинчены снизу болтамис покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой.И как только в окне два ряда отштампованных елокпролетят, я увижу: у речки на правом бокув непролазной грязи шевелится рабочий поселоки кирпичный заводик с малюсенькой дыркой в боку.Что с того, что я не был там только одиннадцать лет?За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.В нем осталась дыра на том месте, где Колька Жадобину ночного костра мне отлил из свинца пистолет.Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване.Там невеста моя на пустом табурете сидит.Там бредет моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.Я там умер вчера. И до ужаса слышно мне было,как по твердой дороге рабочая лошадь прошла,и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,лошадиная сила вращалась, как бензопила.
Фрагмент
Когда директор спать ушели заморозились плафоны,взбесившись, со стола на столперелетают телефоны.А за окошком, где торчатдеревьев черных камертоны,и лопаются электроны,и ветки тонкие горчат,сухие черные вороныкричат,качаются,кричат…
«Неопознанный летающий объект…»
Неопознанный летающий объект,ты зачем летаешь, неопознан,над народом, без того нервознымпо причине скверных сигарет?Уважай строительный объект.Не виси над нашим огородом.Или хочешь к бомбам водороднымприцениться? Так у нас их нет…Может, проникаешь в интеллект?Только не проникни в нашу тайну.Вот жена моя заходит в спальню —НеопознанныйЛетающийОбъект.
Песенка альпиниста
Карабкайся и пой.Барахтайся и веруй.И прижимай рукойразрезанную вену.Карабкайся и пой.Барахтайся и веруй,что сам ты не такой,как все на карусели.Барахтайся, ломай,карабкайся — и — вену.И пальцем прижимайразрезанную веру.Разрезанную пой.Удачно раскромсали,затем, чтоб не такой,как все на карусели.
