Горькая кровь
Шрифт:
– Ну, - сказала Клэр.
– Ты берешь деньги, чтобы научить её борьбе, так что в какой-то степени ты не ненавидишь её больше. И я не уверена насчет себя. Она просто как бы надоедливая и жалкая теперь, не имея своей позиции и команды.
– И ты хочешь развернуться и вернуть ей всё обратно, давай посмотрим - позиция со званием и зарплатой и власть, чтобы превратить жизнь каждого в этом городе в ад? Для неё это не несчастный случай.
– Шейн, я серьезно. Нам нужен кто-то в Совете Старейшин, кого вампиры не смогут контролировать, и кого-то, именно человека, за которого проголосуют люди. Она Моррелл.
Он потёр лицо обеими руками, в то время как она открыла входную дверь Стеклянного Дома.
– Плохая идея, - сказал он.
– Из стольких, стольких путей. Скажи мне, что на самом деле не помогаешь ей.
– Ну, я дала что-то в роде обещания, что сделаю листовки.
Она ожидала, что он отвергнет и это, но на его лице медленно появилась злая улыбка, и он сказал:
– О, пожалуйста. Позволь мне.
– Шейн...
– Поверь мне.
Она не могла.
И действительно, спустя два часа она услышала возмущенный крик Евы, доносившийся снизу. Она помчалась в гостиную и увидела, что Шейн считал... плакатом. Это была яркая неоновая синяя вещь, на которой было написано печатными буквами ЗАЧЕМ ГОЛОСОВАТЬ ЗА МЕНЬШЕЕ ИЗ ДВУХ ЗОЛ? ГОЛОСУЙ ЗА МОРРЕЛЛ! И там было изображение святой Моники, которую она никогда, никогда не увидела бы в ней. Честно говоря, она не могла бы выглядеть более ангельски, если бы Шейн приделал в фотошопе ореол.
Также в углу была одна из тех ярко-желтых звезд, которая гласила ОДОБРЕНО КАПИТАНОМ ОТКРОВЕННЫМ! ЧЕЛОВЕК УТВЕРЖДЁН! плюс копия записи в избирательном бюллетене с именем Моники, смело написанная маркером.
Это одновременно было и самым смешным, что Клэр когда-либо видела, и самым ужасным.
Ева никак не могла придумать, что сказать. Она просто смотрела... сначала на плакат, затем на Шейна, затем снова на плакат, как если бы не могла представить мир, в котором это произошло. Наконец, она сказала:
– Я очень, очень надеюсь, что это шутка. Если это не так, Моника тебя убьет. И потом завернёт тебя в этот плакат и похоронит.
– Что с ним не так?
– спросил Шейн и посмотрел вниз на бумагу.
– Я знаю, синий не был моим первым выбором, но я полагал, что ярко-розовый будет излишним.
– Ладно, мне нужно резюме. Почему именно ты делаешь плакат для избрания Моники на пост мэра? Я что-то пропустила, проснулась в параллельном мире или...?
– Это план Клэр, - сказал он.
– Я просто графический дизайнер. Она руководитель кампании.
Ева рухнула на диван и закрыла лицо руками.
– Ты безумна. Вы сошли с ума. Слишком много стресса. Я знала, что один из вас когда-нибудь сломается.
– Моника идеальна, - сказала Клэр.
– Ева, правда, это так. Подумай об этом. И, эй, если хочешь, ты можешь быть Капитаном Откровенным.
– Я, - повторила Ева, коротко и сухо усмехнувшись.
– Да, конечно. Конечно.
– Эй, - сказал Шейн. Он отложил плакат в угол и — неожиданно, по крайней мере для Клэр — опустился перед Евой на одно колено. Он взял её за руки и опустил вниз, чтобы увидеть лицо.
– Посмотри на меня. Ты оригинальный мятежник, Ева. Чёрт, ты стала мятежником еще до меня. До Майкла. До Клэр. Большинство из этих Капитанов Откровенных были просто наполовину подражателями, потому что в сердцах они были обычными парнями,
Именно это он и имел ввиду. Не насмешка, не приставание, не дружественный стеб; он искренне так считал, а Ева сделала глубокий, прерывистый вздох в то время, как посмотрела назад. Она покачала головой.
– Я не могу, Шейн.
– Да, - сказал он.
– Ты могла бы стать. Но только если действительно хочешь, - сказал он без драматизма, даже без особого акцента, просто констатировал факт.
– Ладно. Пицца остывает.
– Майкл убьет вас обоих, - сказала Ева и последовала за ним, когда он встал и подошел к столу, где Клэр вспомнила, что делает, и поставила тарелки.
– Убьет тебя совсем, совсем намертво.
Но она ошиблась, потому что когда Майкл появился пятнадцать минут спустя, выходя из кухни тем тайным тихим вампирским способом, которым он иногда пользовался, когда забывал о манерах своей кампании — он долго смотрел на плакат, склонил голову и сказал:
– Неправильное фото.
Шейн бросил на Еву взгляд злого триумфа.
– Ну, я бы использовал её фото из ежегодника, но там она выглядела как бракованная Spice Girls. Что-то еще?
– Нет никакого Капитана Откровенного.
– Это твоё возражение?
– сказала Ева, положив недоеденную пиццу обратно в тарелку.
– Из всего на плакате, в том числе — о, я не знаю, Моники? — тебе кажется проблемой именно это?
– Он правильно написал её имя. Мне на самом деле понравился девиз "меньшее из двух зол", это действительно захватывает дух, - Майкл принёс свою пиццу и одну из непрозрачных спортивных бутылок. Пицца и кровь, сочетание, которое мог любить только вампир; пытаясь не сильно об этом задумываться, Клэр добавила измельчённый перец на свой кусок.
– И если быть честным, сначала я действительно был против этого изображения. Это делает её взгляд слишком милым.
– Я думаю, это было преднамеренно, - сказала Клэр.
– Все знают...
– Есть новый Капитан Откровенный, - сказал Шейн.
– Да?
– Майкл сделал гигантский укус корки, сыра и мяса, затем пробормотал: - Кто?
Шейн молча указал на Еву, которая ударила его по руке. Как и Клэр. Майкл поперхнулся, закашлялся, схватил его спортивную бутылку и запил.
Ева сказала:
– Не совсем. Когда-нибудь.
– Нет, - сказал Майкл и снова закашлялся, так сильно, что Клэр задалась вопросом, может ли вампир умереть от удушья. Скорее всего нет. В конце концов им не нужно дышать; просто надо перестать говорить, пока они не прочистят горло.
– Чёрт, нет. Не ты.
И это, подумала Клэр, было его первой ошибкой, потому что Ева, вместо того чтобы испытать облегчение, что он поддерживает её возражение, посмотрела на него, внезапно нахмурившись.
– Нет? Por quй, Miguelito?
– Потому что, ну...
– Майкл запнулся, произнося эти слова.
– Я имею ввиду, Капитан Откровенный...
– Что, всегда был парнем? Это ты собирался сказать?
– Нет, нет.... просто ты... эм...
– Майкл обернулся и посмотрел на Шейна.
– Помоги мне.
Шейн поднял обе руки в безмолвной капитуляции.