Горькая кровь
Шрифт:
Он действительно имел это ввиду, и это потрясло её. Он всегда был немного рыцарем при опасности, даже при его собственной; он не был тем, кто запросто убегал. На самом деле именно он убедил вампиров остаться и сражаться с драугами, чтобы защитить Морганвилль.
Как он мог хотеть бежать сейчас от столь незначительного?
– Ну, - сказала она.
– Ты можешь идти, если хочешь, но я не могу.
– Не хочешь, - поправил он чопорно.
– Ты можешь уйти в любое время, которое тебе понравится. Амелия так сказала, и, насколько я знаю, она не отменяла
– Она сказала, я могу уехать одна. Таким образом она настаивает на том, что Майкл, Ева и Шейн останутся здесь. Я не оставлю их, особенно если ты думаешь. что им будет угрожать опасность. Каким другом — какой девушкой — была бы я, если бы сделала это?
– С чувством самосохранения, - сказал он и одарил её кривоватой, любящей улыбкой.
– И это было бы так не похоже на тебя. Ты всегда заботишься о всех бездомных и отверженных из нас, включая меня. Ты действительно очень странная девушка; так мало смысла в том, что хорошо для тебя. Возможно, это то, что я нахожу очаровательным в тебе. У вампиров, знаешь ли, есть железное чувство самосохранения; мы типичные нарциссы, я полагаю, в том, что не видим ничего плохого в смерти других ради своего спасения. Но ты - ты наша странная зеркальная противоположность.
– По твоим словам, я не знаю, как расценить это, и насколько бы всё не было странно и прискорбно, ты не мог бы, пожалуйста, прекратить посещения моей спальни посреди ночи?
– О, правда?
– он смутно осмотрелся вокруг.
– Я полагаю, да. Прости. Хорошо. Если ты не покинешь это место, вооружись на столько, сколько будешь оставаться тут, - сказал он.
– Никуда не ходи одна. И придумай альтернативный план бегства, когда это будет необходимо.
– Мирнин, ты меня пугаешь, - сказала Клэр и протянула руку - Пожалуйста, скажи мне, что происходит!
Он взял её руку и поднёс к губам в старомодном жесте, от чего её кожу стало покалывать, особенно когда она почувствовала прикосновение холодных губ к её коже. Его глаза были очень темными в тусклом свете её учебной лампы, и она не думала, что он когда-либо выглядел более...человечным. Сумасшедшим, может быть, но очень человечным.
– Я надеюсь, что напугал тебя, - сказал он.
– Когда всё кажется спокойным, есть время, чтобы больше всего бояться; когда есть, что терять. Это не враги, которые могут причинить тебе боль. Это всегда те, кому ты доверяешь. И ты доверяла Амелии слишком долго.
Он не отпускал её руку, и она почувствовала, что начинает краснеть и ощущать неловкость из-за этого.
– Тебе я тоже доверяла, - сказала она. И он дал ей грустную, слегка маниакальную улыбку.
– Да, и это тоже было ошибкой, - сказал он.
– Как ты уже знаешь, с самого первого момента, как ты встретила меня, я был ненадежным.
– Я думаю, так и есть, - сказала Клэр тихо.
– Действительно думаю. Мирнин, пожалуйста. Пожалуйста, не уезжай. Ты... ты имеешь значение. Для меня.
В это мгновение было только мерцающее тепло и что-то еще, и на секунду она подумала, но... Но потом Мирнин отодвинул лицо и отпустил
– Нет, - сказал он.
– Ужасно несправедливо говорить такие вещи, когда ты знаешь, что мы, вероятно, разговариваем в последний раз, и мы оба знаем, что ты не имеешь ввиду то, что говоришь. Это чистой воды эгоизм, из-за которого ты хочешь держать меня здесь, - его тон был более твердым, чем она привыкла слышать, а лицо оставалось мертвенно-бледным.
Она почувствовала неожиданный всплеск гнева.
– Не ты ли обвинял меня в том, что я недостаточно эгоистична?
– Не играй в словесные игры со мной. Я был мастером в этом деле еще до того, как появилась твоя страна.
– Ты не можешь просто уйти! Где ты...
– Блейк, - сказал он, прервав её.
– Для начала. Мы с Морли не ладим, но он и пугающая женщина-библиотекарь создали небольшую пристройку вблизи города, где вампирам рады. Там я буду, пока не соберу ресурсы, чтобы обосноваться в другом, более благоприятном месте. Ты добилась бы большего успеха, если бы думала о себе. Без меня, способного помочь защитить тебя, ты, вероятно, в конечном итоге умрешь, Клэр. Я сожалею об этом. Ты была наименее бесполезным учеником из всех, которые у меня были.
– Это всё? Это всё, что ты собирался сказать? Я наименее бесполезная?
Это вырвалось из него разъяренным, низким голосом:
– Да, конечно, это все, что я собирался сказать, потому что нет никакого смысла в этом, нет вообще никакого смысла рассказывать тебе, что я одинок, и это длится так долго, что я могу обсуждать книги и теории, науку и метафоры, алхимию и философию лишь от отчаянного одиночества, Клэр. Даже для тех, кто убивал, чтобы выжить, есть места, где жизнь - где существование - просто кажется... никчемной, без какой-нибудь глубокой связи. Ты понимаешь?
Она действительно испугалась, но сделала глоток воздуха и сказала:
– Ты говорил, что заботишься обо мне.
Мирнин замер, уставившись на нее. Он на самом деле удивился, подумала она; когда у него был такой свет в глазах, становилось возможным посмотреть сквозь его сумасшедшее поведение и хаос одежды и просто признать его... красивым. Тоска в его лице захватывала дух.
Но он сказал, понизив голос:
– Не так, как ты это поняла. То, что меня восхищает в тебе, это... интеллектуальное. Духовное.
Она по-настоящему рассмеялась.
– Ты любишь меня за мой ум.
Он вздохнул.
– Да. В этом смысле.
– Тогда останься.
– И смотреть, как ты разрываешься между Амелией, Оливером и этим городом? Будучи беспомощной, чтобы остановить это?
– он покачал головой.
– Я лучше уйду.
– Нет, - сказала она и схватила его за рукав. Старая ткань его куртки была странной текстуры - ткань, которая пережила сто или более лет с момента производства. Он мог увернуться от нее, конечно, но не сделал этого. Он просто ждал.
– Ты не можешь уйти! Ты боролся с драугами, чтобы спасти город.