Горькая кровь
Шрифт:
Но это, конечно, не входило в ее планы. Она не причинила мне никакого физического вреда, никакого. Это была только память о пожаре, смысл в этом; моя кровь была прохладной и невредимой, и не было никаких следов на коже.
Я только чувствовал, как если бы был подожженным факелом.
Когда она, наконец, отпустила меня, я упал на руки и колени в мягкую траву, заглатывая внутрь холодный ночной воздух короткими, испуганными вздохами, как если бы я был не больше человека. Я не нуждался в воздухе, но жаждал прохлады; роса в траве ощущалась как бальзам на все мои шипящие нервы, и это было все,
Но я бы не дал ей этого. Нет, пока она этого не потребовала.
Она не сделала этого. Я успокоился и поднялся на ноги, и просил у небес иметь возможность разорвать ее на части, но я знал, что не стоит даже пытаться. И я был вознагражден медленной и спокойной улыбкой. Глаза Наоми продолжали внимательно следить за любой попыткой сопротивления.
– Теперь, - сказала она.
– У меня есть работа для тебя. Я хочу, чтобы ты нашел вампира Мирнина и убил его.
Не то чтобы я сам временами не хотел этого сделать, но теперь я ненавидел эту мысль, зная, что это она сподвигла меня на это, а не моя собственная воля.
– Да, миледи, - сказал я. Ответ был автоматическим, но так же мудрым.
– Это мой любимый рыцарь, - сказала она, и ее глаза налились красным.
– И неизбежно, тебе придется сделать то же самое с моей сестрой для моей безопасности. Когда мы сделаем это, мы будем править Морганвиллем вместе. Ты можешь заниматься своим видом спорта, где пожелаешь; мне плевать. Это то, чего ты всегда хотел.
– Да, - прошептал я. Нет. Не такой ценой. И не с ней.
Я никогда не ожидал, что в конце концов мы будем уничтожены руками белой девы. Мирнин, быть может, был в состоянии найти способ остановить это. И ее. Вот почему Наоми хотела, чтобы он умер.
И поэтому у меня не было выбора, никакого, но нужно выполнить указание, пока она вообще могла найти мне применение. У всех вампиров в какой-то степени была возможность контролировать людей, инстинкт, который делал нас эффективными охотниками, но в некоторых, подобных Амелии, эта черта была очень сильна, как удар молотом, находившийся в руках против других вампиров. Способность Наоми была шепотом, не криком, но столь же мощным. Я никогда не подозревал, что она обладает такими навыками. Она всегда казалась такой... невинной. С виду. Я должен был знать лучше; в вампирах никогда такого не было, разве что доброта покупала нам что-то.
– Скажи мне, - сказал я.
– Скажи, почему ты делаешь это. Почему сейчас?
– Я пришла не за тобой, - указала Наоми и подняла бровь.
– Я не мой отец Бишоп; мне нужно было править, пока я не увидела, что Амелия была... не способна. Я была счастлива видеть ее исцеление даже тогда. Нужно было идти за мной, Оливер. Таким образом ты полностью виновен в том, что довел это до крайности.
Подбородок Наоми вдруг поднялся, ее глаза сменили цвет с светло-серого на голубой.
– Кажется, теперь я должна оставить тебя, Оливер. Она проснулась, - сказала она.
– Ты знаешь, что делать. И запомни, если будешь бороться со мной, я накажу тебя, и сегодняшнее наказание покажется тебе лаской.
Она исчезла, как дым. Выжив после моей попытки уничтожить ее в хаосе с драугами, она стала сильнее, быстрее, более
Я ждал, пока не почувствовал приход Амелии, и тогда я обернулся с фальшивой, но убедительной улыбкой; это разрывало меня, как бритва, предавая ее так даже после стольких лет нашего соперничества, я, наконец, осознал ее ценность, и теперь... улыбка была уже не моя. Это была приманка, ложь, у меня вызывало отвращение, снова видеть эту улыбку.
Она шла босиком по тропинке, руками поглаживая лепестки цветов; пока она шла, ее тонкое белое платье развивалось как туман в лунном свете. Она была прекрасна и желанна, и внутри я отчаялся, когда ее руки коснулись обнаженной кожи моей груди, потому что я должен был убить ее.
И я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Ничего. Я хотел предупредить ее, сказать, насколько опасно сейчас ей находиться со мной. Как разрушительно.
– Ты заблудился, - сказала она и поцеловала меня очень легко.
– Да, - сказал я и почувствовал, что улыбнулся ей той теплой, очаровывающей улыбкой, которая зачаровала ее доверие.
– Но я никогда не уйду далеко.
Пока не убью тебя. Боже, прости меня.
Глава 6
Клэр
Клэр очень хотелось разубедить Еву в том, что услышала Миранда, они с Майклом не могут рассматривать возможность переезда, не могут же? Но утром Ева рано ушла, а Майкл спал допоздна; она была не настолько храброй, чтобы пойти постучать к нему в дверь и потребовать рассказать правду. Майкл был ворчливым по утрам.
Миранда, конечно, сдерживала Клэр, уговаривая ее в последние предрассветные часы; она становилась все более и более болтливой, начиная с момента заселения к ним, что было прорывом в некотором смысле, потому что ребенок был так подавлен и изолирован прежде, но это плохо сказывалось на сне Клэр. Это также сокращало время, которое она могла провести с Шейном; он был склонен держаться подальше, когда Миранда находилась поблизости, и хотя он был не против простого перемещения девушки строго из комнаты, когда чувствовал, что это необходимо, вчера ночью он не вышел.
Итак, Клэр проснулась после недолгого сна, зевающая и немного раздраженная. Не лучшее ее утро из всех, но через несколько минут она почувствовала себя значительно лучше; всё еще потягиваясь и устало пытаясь решить, что надеть, она услышала оглушительный стук в дверь, который сильно отличался от осторожного стука Миранды.
Она схватила свой халат и натянула, после чего ответила. Она не открыла дверь полностью, просто выглянула. Там был Шейн, пытающийся удержать в равновесии две кофейные чашки, стоящие друг на друге. Этим утром он принес ей гигантскую чашку с Снупи, которая была очень милой.
– Пароль?
– спросила она его.
– Эм, ты выглядишь сексуально с торчащими волосами?
– Неплохо, - она отошла назад и забрала у Шейна чашку с Снупи, когда тот вошел внутрь; потом поспешно поставила ее вниз, когда он подошел, чтобы свободной рукой обвить ее талию и поцеловать. У нее было утреннее дыхание, но это, похоже, его не волновало, у него был вкус мятной зубной пасты и кофе, но она забыла про все это за секунды, а потом все стало казаться невероятно вкусным. Всё ее тело наливалось теплом.