Горькая кровь

Кейн Рейчел

– Ты читала это?
– спросил он и снова достал, чтобы открыть. Карточки выпали, еще раз, но он ловко поймал их в воздухе без каких-либо усилий.
– Хах. Она более блестящая, чем я ожидал.

– Это всё, что ты можешь сказать?

Он развернул письмо. Клэр была бесполезна при чтении микро-выражений на лицах людей, как это делают по ТВ в шоу о преступлениях, но ей казалось, что он выглядел виноватым, читая письмо. Чертовски виноватым.

– Это не то, что ты думаешь, - сказал он, хотя именно так было не правильно говорить по мнению Клэр (и скорее всего Евы), потому

что так говорил каждый парень, когда-либо пойманный на обмане. К счастью, он не остановился на этом.
– Ева, все вампиры получили привилегии на охоту, это просто часть жизни в Морганвилле - такое правило было всегда, даже когда никто из людей не знал о нём. Послушай, я не хочу этого. Я выступал против самой этой идеи на собраниях...

– Ты не рассказал нам об этом, - перебила Ева.
– Мы семья!

Майкл глубоко вздохнул и продолжил:

– Я говорил Амелии и Оливеру, что никогда бы не воспользовался этим, но им было всё равно.

– Не имеет значения. У тебя есть разрешение на убийство.

– Нет, - сказал он и взял её руки в свои настолько быстрым жестом, что она не смогла бы увернуться, но достаточно мягко, чтобы она смогла отстраниться, если бы захотела.
– Нет, Ева. Ты знаешь меня лучше. Я попробую изменить это.

Её глаза внезапно наполнились слезами, и она упала ему на грудь. Майкл обнял её и крепко держал, приблизив свою голову к её. Он шептал. Клэр не могла слышать, что он говорит, но это на самом деле было не её дело.

Она взяла стакан молока, который Ева налила для себя, зная, что он был не нужен, и выпила его. Он должен был сказать нам, подумала она и разрезала в длину свой конверт острым ножом для стейка, чтобы достать своё письмо и удостоверение. Она чувствовала себя странно, видя свои данные на нём. Даже при том, что вампиры всегда знали, какая у неё была группа крови, где она жила... это чувствовалось по-другому.

Официально.

Как если бы она была своего рода товаром. Хуже того: там был чип, что означало, что она не могла скрыться, не могла сбежать. Теперь она, как сказала Ева, имела документы такие же, как в старых черно-белых фильмах про войну, она должна была либо носить карту, либо быть арестованной (сегодняшняя встреча доказала это), и это означало, что они могли оказаться рядом с ней в любой момент, когда захотели бы... допросить. Или для того, чтобы поместить её в какой-нибудь лагерь военнопленных.

Или еще хуже.

Одно было ясно: Шейну Коллинзу это не понравится... и в тот момент, когда она подумала об этом, Шейн ударом открыл дверь кухни и направился прямо к холодильнику, достал для себя холодный безалкогольный напиток, который он открыл, и пыхтя сделал три глотка прежде, чем остановился, взглянул на Еву и Майкла и сказал:

– О, да ладно. Не говорите мне, ребята, что вы снова воюете. Серьезно, как там полагается в период медового месяца или что-то в этом роде?

– Мы не воюем, - сказал Майкл. Было что-то в его голосе, предупреждающее Шейна, что сейчас не лучшее время для придирок.
– Мы пойдём. Мы будем наверху.

Шейн фактически открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но вдруг вздрогнул и сделал шаг назад.

–

Эй!
– сказал он и посмотрел в потолок.
– Прекрати это, Миранда! Хулиганка.

Миранда была... ну, подростком-призраком Стеклянного Дома. Настоящая, официально. Она умерла здесь, в доме - пожертвовала собой в борьбе с драугами - и теперь она была частью дома, невидимая днём.

Она всё еще могла заставить почувствовать себя, когда хотела, холодное пятно, сформировавшееся вокруг Шейна было доказательством того, что она почувствовала его импульс побеспокоить Майкла и Еву прямо сейчас. Миранду нельзя услышать или увидеть в дневное время, но она уверенно могла оповестить о своём недовольстве.

И они, наверное, услышат сегодня об этом в деталях, когда она материализуется.

Клэр вздохнула, когда Майкл вывел Еву из кухни, обнимая за плечи.

– Вот, - сказала она и протянула Шейну конверт с его именем.
– Ты должен сесть. Это точно тебе не понравится.

То, что Шейн сел, чтобы обсудить это, не помогло, потому что в итоге Шейн просто опрокинул стул, и на кухне повисла опасная зловещая тишина. Он попытался бросить своё удостоверение в мусорку, но Клэр спокойно достала его и положила на стол рядом с её. Евин всё еще был оставлен там же.

– Ты согласна с этим?
– в итоге спросил он. Она наблюдала, как он ходил; она много чего могла понять о своём парне, когда тот молчал, по напряжённости мышц и по тому, как он держался. То, как он прямо сейчас смотрел, говоря это, подсказывало, что он был на грани удара кулаком обо что-нибудь - предпочтительно с клыками. Шейн теперь лучше управлял своими порывами к борьбе, но всё же они никогда на самом деле не уходили. Они не могли, предположила она. Теперь он остановился, прислонился к стене и двумя руками убрал свои лохматые волосы с лица. Его глаза были расширенными и темными, полными проблем, когда он посмотрел на неё.

– Нет, - сказала она. Она чувствовала себя уверенно, на самом деле почти спокойно.
– Я не согласна с этим. Никто из нас... Ты пойдёшь со мной, чтобы поговорить об этом с Амелией?

– Чёрт да, я пойду с тобой. Неужели ты думала, что я отпущу тебя одну?

– Ты обещаешь сохранять спокойствие?

– Я обещаю, что не буду первым начинать бой. Но я немного подстрахуюсь, и ты тоже. Никаких возражений. Я знаю, что ты больше не думаешь, что Амелия полностью на нашей стороне, судя по тому, что на столе, - он оттолкнулся от стены и открыл шкаф под раковиной; там было несколько чёрных холщовых мешков с оружием, которое могло нанести вред вампирам.

Клэр хотела быть храброй и сказать, что не нуждается ни в какой защите, но она не была уверена в этом. Морганвилль после поражения драугов стал... другим. Отличался небольшими, неопределёнными вещами, но несомненно он был не тем же самым, и она не была уверена, что правила о взаимодействии с Амелией, вампиром Основателем, были до сих пор теми же. Старая Амелия, которую она неплохо знала... была той женщиной, которая не причинила бы ей боль только из-за несогласия с чем-либо.

Но эта новая, более мощная Амелия казалась другой. Более отдалённой. Более опасной.