Горькая судьбина
Шрифт:
Чиновник (пожимая плечами). О-то дурак, дурак!
Бурмистр (вставая). Ваше благородие, теперь бить да наказывать ни за што изволите... За неволю наболтаешь, чего никогда отродясь и не бывало...
Чиновник (повертываясь к нему). Опять уже не бывало - а?.. Сотского сюда, коли так... давайте мне сотских сюда...
Сотский является.
(Показывая на бурмистра.) Заковать его сейчас в кандалы и в холодную избу посадить.
Сотский. Нарукавников-то других, ваше благородие, нету.
Чиновник (колотя его). Ты у меня, бестия, где хочешь возьми да закуй его.
Сотский (струся). Пойдемте-с.
Бурмистр. Хоша на огне, ваше благородие, палить прикажите, - я ни в чем тут не виноват.
Чиновник (ударяя себя в грудь). Иди, говорят тебе, покуда я не убил тебя на месте.
ЯВЛЕНИЕ VII
Чиновник (некоторое время ходит
Ананий Яковлев. Все это, судырь, я сам оченно знаю, но и себя тоже чувствуешь: ежели паче чаяния, что и сделали они супротив меня, не мне их судьей и докащиком быть: мой грех больше всех ихних, и наказанье себе облегчить нисколько того не желаю; помоги только бог с терпеньем перенесть, а что хоша бы муки смертные принять готов, авось хоша за то мало-мальски будет прощенье моему великому прегрешенью.
Чиновник. Нет, ты не богу, а тому же дьяволу хочешь служить, потому что подкуплен.
Ананий Яковлев (горько улыбаясь). Не для чего мне, судырь, теперь ни на какой подкуп идти: я вот свои, кровным трудом нажитые, 500 целковых имею и те представляю... (Вынимая и кладя деньги на стол.) Так как теперь тоже, может, доступу ко мне не будет, так я желаю, чтобы священник наш их принял. Дело мое они знают и как им угодно: младенца ли на них поминать, в церковь ли примут, али сродственникам - семейству моему - раздадут, - ихняя воля; а мне они не для чего.
Чиновник. Какой благочестивый! Ах, вы окаянный народец! Человека убил да свечку потолще поставил и думает, что бог простит ему. Нет, он лучше бы помиловал тебя, как бы ты говорил правду.
Золотилов. Какую еще правду ему говорить? Вы бьете и сажаете в кандалы людей, заставляя их пристрастные показанья делать, обещаете преступнику облегчить наказанье с тем только, чтоб он оговаривал... (Обращаясь к стряпчему и исправнику.) Не угодно ли, господа, обо всем этом составить особое постановление?
Чиновник (вставая и беря фуражку). Сколько вам угодно, я ничего не боюсь и сейчас еду к губернатору, потому что тут все в стачке: и мужики и чиновники. Пускай пришлют, кого хотят... (Уходит.)
Исправник. Вот дурак-то! Наболтает он тут: пропадешь ни за грош.
Золотилов. Никогда этого быть не может. Я сам поеду к губернатору и объяснюсь... Нельзя же какому-нибудь мальчишке-молокососу выдавать дворянина с руками и ногами.
Исправник. Известно что-с.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Те же и сотский.
Сотский. Господин чиновник, ваше благородие, Ананья приказал беспременно, чтоб сейчас в острог под караулом справить.
Все потупляются. Ананий Яковлев слегка бледнеет. Между
тем в комнату набираются мужики и бабы, и между ними
Матрена вводит под руку Лизавету.
Исправник. А бурмистра что же? Тоже?
Сотский. Бурмистра, ваше благородие, они простили-с... Раз пятнадцать, пожалуй, им в ноги поклонился: "Коли, говорит, начальство теперь станет меня спрашивать, я все доложу".
Исправник. Гм?.. Собирайте, значит, подводу. (Ананью.) Отправляйся, братец, делать нечего.
Ананий Яковлев. Позвольте, ваше благородие, поклониться народу.
Исправник. Сделай милость.
Ананий Яковлев (кланяется). Простите меня, христиане православные!.. (Начинает со всеми целоваться и с первым бурмистром, а потом и с прочими мужиками.)
Давыд Иванов. Прощай, Ананий Яковлич... виноват, брат, что привел тя... сам просился.
Никон (обливаясь слезами). Все там, Анаша, будем, все - до единова.
Ананий подходит к матери и жене. Та бросается ему
сначала на руки. Он целует ее в голову. Она упадает и
обнимает его ноги.
Ананий Яковлев. Отнимите ее маненько... (Потом прощаясь с Матреной.) Прощайте-с... благословите, коли не очень гневаетесь.
Матрена его крестит. Он снова, обращаясь к народу.
Еще раз земно кланяюсь: не помяните меня окаянного лихом и помолитесь о моей душе грешной! (Уходит.)
Все его провожают; Матрена с другими бабами начинают
выть: "Уезжает наш батюшка, отходит наше красное
солнышко".
Занавес падает.
ПРИМЕЧАНИЯ
ГОРЬКАЯ СУДЬБИНА
Впервые драма напечатана в "Библиотеке для чтения", 1859, No 11. Точных данных о начале работы автора над драмой
– "По моему плану, - отвечал Писемский, - Ананий должен сделаться атаманом разбойничьей шайки и, явившись в деревню, убить бурмистра".
– "Нет, возразил Мартынов, - это нехорошо! Ты заставь его лучше вернуться с повинной головой и всем простить". Эта мысль так понравилась Алексею Феофилактовичу, что он изменил план и окончил пьесу, как указано было Мартыновым"**. Вариант этого же рассказа, восходящий непосредственно к самому Писемскому, записан А.Н.Витмером***. Закончена драма была 19 августа 1859 года, как указано в журнальной публикации. 9 октября драма была представлена в С.-Петербургский цензурный комитет, в котором рассмотрение ее было поручено историку С.Н.Палаузову. Уже на следующий день драма была Палаузовым беспрепятственно пропущена. Однако по доносу князя П.П.Вяземского "Горькая судьбина" 18 октября была затребована министром народного просвещения Е.П.Ковалевским, а С.Н.Палаузов от исполнения обязанностей цензора был отстранен. Повторное рассмотрение драмы было поручено цензору И.А.Гончарову. Как видно из рапорта Гончарова от 12 ноября 1859 года, "по исключению и переделке автором некоторых мест" "Горькая судьбина" была вторично разрешена к печати. В письме к Гончарову от 21 января 1875 года Писемский говорит: "Вы "Горькой судьбине" дали возможность увидать свет божий в том виде, в каком она написана"****, - но каковы именно изменения текста "Горькой судьбины", произведенные автором по требованию цензуры в октябре - ноябре 1859 года, остается неизвестным.
______________
* А.Г.Цейтлин. И.А.Гончаров. М., 1950, стр. 400.
** Рукописный отдел Института русской литературы Академии наук СССР, архив П.В.Анненкова. Анненков в 1882 году опубликовал этот текст с существенными изменениями, не указав на его источник.
*** "Исторический вестник", 1915, No 5, стр. 473-474.
**** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 285.
Писемский представил свою драму на четвертый конкурс драматических произведений на соискание наград имени графа Уварова. По условиям конкурса, первая (большая) премия присуждалась только одна; это поставило Писемского в очень тяжелое положение, так как одновременно на конкурс была представлена драма А.Н.Островского "Гроза", получившая положительные отзывы. Между тем оба официальных рецензента "Горькой судьбины", славянофил А.С.Хомяков и сторонник "чистого искусства" Н.Д.Ахшарумов, отозвались о драме Писемского крайне отрицательно. По мнению Хомякова, например, "Горькая судьбина" представляет собою "крайне нехудожественное целое". Председатель Второго отделения Академии наук академик П.А.Плетнев, один из ближайших друзей А.С.Пушкина, решительно не согласился с мнениями Хомякова и Ахшарумова и представил на конкурс свое особое мнение о драмах Островского и Писемского. В нем он, между прочим, писал: "Автор с изумительным знанием обдумал все до одной черты в составе картины, столь новой по содержанию и столь трудной по исполнению. Она так органически отработана, что нет возможности не испортить целого, отнявши какую-нибудь часть для отдельного рассмотрения"*. В результате этого вмешательства П.А.Плетнева для четвертого конкурса было сделано исключение, и большие премии были даны Островскому и Писемскому на равных основаниях.