Горькая судьбина
Шрифт:
Бурмистр. Оченно нездоровы! Горячка, сказывают... как тогда встревожились... слегли... все хуже и хуже... не знаем, и жив останется ли, - подлец и разбойник, что наделал... (Увидя входящего сотского с палкою и бляхою на груди.) Что те надо! Дурак! Лезет.
Сотский. Народ тамотка согнал.
Исправник (стряпчему). Давайте спрашивать пока: что ж нам его дожидаться-то.
Стряпчий. Спрашивайте.
Бурмистр. Со старухи Матрены, может, ваше благородие, изволите начать.
Исправник.
Бурмистр (сотскому). Давай сюда Матрену.
Сотский уходит.
А насчет болтовни, ваше высокоблагородие, вы и опасаться не извольте. Сами можете увидать: у меня не то, что старшим всем на рот замки повешены, а какие малые ребята были, так я и тех всех велел верст за тридцать отседова увезти, чтобы лишнего не наболтали.
ЯВЛЕНИЕ II
Матрена, робко входя, а за ней и сотский.
Бурмистр. Подходи тут ближе!.. Что рыло-то уж больно в землю уткнула...
Матрена подходит.
Исправник. Как тебя зовут?
Матрена (то глядя на потолок, то себе на ноги). Ну, батюшко... Господи.
Исправник (повторяя). Как тебя зовут?
Бурмистр. Матреной, ваше высокородие, верно так-с, - извольте писать.
Исправник. Да точно ли?
Бурмистр. Точно так - помилуйте, станем ли обманывать; для чего это.
Стряпчий пишет.
Исправник. Сколько тебе от роду лет?
Матрена (дрожа всем телом). Ну, батюшко... сударики мои.
Бурмистр. Да, старый пес, сказывай... что и того не говоришь.
Матрена (со страхом взглядывая на него). Я, батюшко, что!.. Помилуйте.
Бурмистр. Стара, ваше благородие, извольте писать. Живет только старая кочерга, а что оченно стара; на седьмой десяток, поди, идет...
Стряпчий пишет.
Исправник. Какой ты веры и бываешь ли на исповеди и у святого причастия?
Матрена (продолжая дрожать). Ну, батюшко, вестимо что...
Исправник. Что же такое вестимо?
Матрена. Вестимо, батюшко.
Бурмистр. Бывает, ваше благородие, извольте писать: и в великий пост, и в Успенки, чай, исполняет это... Давно уж, тоже, поди, к савану-то себя готовит.
Исправник (почесывая в голове). Каким это образом, бабушка, у тебя зять младенца-то убил?
Матрена (еще больше задрожав). Я, батюшко, что!.. Господи!
Бурмистр. Ее не было, ваше благородие, совершенно так, что не было... Сказывай, что ли, дьявол эдакой, что тебя не было там.
Матрена. Не было, господин бурмистр, не было.
Стряпчий (пишет). Не было, так не было.
ЯВЛЕНИЕ III
Те же и чиновник особых поручений - молодой человек с
выдавшеюся вперед челюстью, в франтоватом вицмундире, с
длинными красивыми ногтями и вообще, как видно, господин
из честолюбивых, но не из умных.
Чиновник (сотскому). Там я мужика привел!.. Задержать
Исправник (с некоторым подобострастием). Мы уж, извините, начали без вас.
Чиновник. И что же?
Стряпчий (молча пододвигая к нему бумагу). Показание вот-с!
Чиновник (пробежав бумагу). Гм! Ничего-незнайка, по обыкновению. Ну, ты у меня, старая, будешь знать.
Матрена. Батюшко, господи!.. Виновата... (Кланяется ему в ноги.)
Чиновник (толкая ее ногой). Прочь! Еще тут с поклонами!.. Нечего с ней проклажаться: вытащите ее и позовите сюда жену убийцы. (С важностью садится на председательское место.)
Бурмистр (сотскому). Волоки ее, паря, и позови сюда поскорей Лизавету.
Сотский уводит Матрену.
Чиновник (взмахнув глазами на бурмистра). Ты что тут за распорядитель и зачем здесь в следственной каморе?
Бурмистр (струся). Так как, значит, ваше высокородие, народ тоже, теперича, привел сюда.
Чиновник. Это дело земской полиции, а не твое... (Сильно вскрикивая.) Пошел вон!
Бурмистр мгновенно скрывается;
навстречу ему сотский вводит Лизавету.
Чиновник. Что ты ее ведешь таким образом? Оставь ее!
Сотский. Никак на ногах-то, ваше высокородие, не стоит: все, вон, и на помосте-то тут валялась.
Чиновник (строго официальным тоном). Ты ли жена Ананья Яковлева?
Лизавета. Я... грешница, грешница... (Склоняет голову.)
Чиновник (еще строже). С кем ты прижила незаконного ребенка?
Лизавета (с тоской, разрывая рубашку). Нету его, батюшка, моего красавчика, нету! Убили, отняли его у меня!.. (Склоняет еще более голову и, вырываясь из рук сотского, падает.)
Чиновник. Держи ее, дуралей!
Сотский (поднимая ее). Что все падаешь? Постой хоть немного перед начальством-то!
Чиновник. Притворщица какая, а?
Исправник. Какое уж тут притворщица... человек совсем, как видно, ошеломленный.
Сотский. В те поры, ваше благородие, как младенца-то убили, как ухватила его: руки окоченели... Я прибежал и едва, почесть, выцарапал его у ней, а теперь только то и вопит, что грешница да грешница... В рассудке что ли маненько тронулась?
Чиновник. Я приведу ее в рассудок. Она у меня сейчас опомнится. Я не из чувствительных и все знаю, как дело шло и происходило, сколько тут ни замазывали. Не пускать ее и посадить вот тут на кресло и позвать этого мужика из сеней... Я ей вотру в рожу краску, коли она совсем ее потеряла.
Сотский (отводя в сторону Лизавету и заглядывая в дверь). Кликните, ребята, Никона. (Сажает Лизавету на кресло.) Ну, садись вот тут... не хочешь ли водицы испить?
Лизавета бессмысленно на него взглядывает