Горькие плоды смерти
Шрифт:
– Это и так понятно, – согласился Линли и продолжил рассказ. Позже Голдейкер самой понадобилась паста, но так как они с Клэр, по ее выражению, «поцапались» и ей не хотелось с ней разговаривать, то она позвонила портье и спросила, нельзя ли приобрести пасту в гостинице. – Кстати, я уже слышал это раньше от портье, – добавил Томас. – Когда он сказал, что пасты у него нет, она ему нагрубила.
– Ловко, – язвительно заметила Барбара.
– То, что, если она нагрубит, он лучше запомнит ее звонок? – уточнил ее собеседник. – Безусловно. Я и сам вижу, сержант, как ловко это подтверждает заявление Каролины, что истинная жертва – это она сама. С другой стороны, неплохо бы знать мотив, зачем ей было убивать
– Сэр, в том, что касается мотива, ваша логика работает и за, и против нее. Скажите, кому нужно было ее убивать?.. Ладно, проехали. Я говорила с нашей красоткой и отметила ее слабость – она склонна к шантажу.
– Пикантно, как всегда, – ответил Линли. – Правда, выясняется, что у ее нынешнего муженька роман с другой женщиной, которая работает у него. Некая Шэрон. Так мне сказал сын Каролины. Кстати, по ее собственным словам, роман этот длится уже несколько месяцев. Думаю, мужем тоже неплохо бы заняться.
– Кстати, там еще имеется и предписание по поводу хулиганского поведения, – сказала Хейверс и доложила все, что узнала на данный момент про Лили Фостер. Впрочем, большую часть этой информации Линли уже и сам знал от сына Каролины Голдейкер.
– Сегодня мы займемся этой Фостер, – заверил Томас свою коллегу.
На этом их разговор завершился. Барбара быстро встала и приготовилась к очередному рабочему дню. Уинстон наверняка уже давно на ногах и, как минимум, часа два занят делом. Спустившись вниз, она застала его в столовой, которая быстро превращалась в их оперативный штаб. Нката был занят тем, что с кем-то договаривался по мобильнику о встрече. Заметив напарницу, он кивнул и указал на кухню. Барбара поняла это так, что там ее ждет съестное, и направилась выяснить, что же именно.
В духовке она обнаружила противень, аккуратно накрытый алюминиевой фольгой. Под фольгой оказалась тарелка с тостом и еще одна с яйцами-пашот, жареными томатами и беконом – и все это сопровождалось чудом в виде запеченных бобов.
В кофемашине ее ждал свежезаваренный кофе. Налив себе чашку, девушка вынесла кофейник в столовую.
– Вам подлить, сэр? – спросила она у Нкаты с улыбкой официантки.
Ее напарник как раз завершил разговор.
– Психиатр, – сообщил он, кивком указав на мобильник.
– Из-за меня у тебя уже едет крыша?
– Тоже верно, – согласился Уинстон. – Но это не мой врач, а Клэр. Некая Карен Глобус. Помнишь это имечко? В ее дневнике? Линн тотчас его узнала, потому что Глобус тоже состоит в Женской лиге. Договорился с нею о встрече во второй половине дня в Шерборне. «Не знаю, правда, чем могу вам помочь», – так она сказала.
Хейверс направилась в кухню за завтраком Взяв тарелки из духовки, она вернулась с ними в столовую и пересказала Уинстону свой разговор с Линли. Нкату, похоже, не удивила информация ни про отпечатки пальцев, ни про принадлежность зубной пасты, равно как и отсутствие зубной пасты, принадлежавшей Клэр Эббот, внутри ее чемодана. Он изрек то, с чем Барбара не могла не согласиться: если Каролина говорит правду о том, что Клэр паковала свой чемодан сама, то получательницей полицейского предписания следует заняться вплотную. Если же она лжет, то они имеют совершенно иную ситуацию.
Как только девушка позавтракала и привела себя в порядок, напарники вышли из дома. Информация, которой они располагали по Лили Фостер, была получена от Линн Стивенс, с которой Уинстон побеседовал накануне. Главным образом она сводилась к тому, что Лили занимала квартирку на втором
Как выяснилось, салон назывался «Картинки иглой». Когда сотрудники полиции прибыли туда, хозяйка только-только открывала свое заведение. Свернув с главной улицы, они пересекали двор, когда Лили вынесла из дверей рекламный стенд. Типичная тату-художница, подумала Барбара, классика жанра. Вся в черном, начиная с сапог, неровно подшитого подола юбки и топика не по сезону, и кончая иссиня-черными – явно крашеными – волосами. Руки от самых плеч все в ярких орнаментах, которые при ближайшем рассмотрении наверняка окажутся изощренными порнографическими картинками. Так оно и было – сплошной Содом и Гоморра, в самых разных гимнастических позах. Что любопытно, мужчина всегда изображался с повязкой на глазах. Хейверс поразилась скрупулезной прорисовке деталей. Правда, ей не давал покоя вопрос, как будет себя чувствовать эта девушка со своими картинками лет этак в пятьдесят?
– Лили Фостер? – спросил Уинстон, когда они прошли вслед за молодой татуировщицей в ее салон. Она обернулась через плечо.
– Да, это я, – сказала Лили и прошла к рабочему столу позади прилавка. Стены салона были сплошь увешаны фотографиями готовых работ, а также разнообразными образцами, из которых потенциальный посетитель мог выбрать любой. Чего здесь только не было! И животные от А до Я, и знаки Зодиака, и геометрические орнаменты. Но ни одного, как у самой Фостер, из чего Барбара сделала вывод, что желающих покрыть себя с головы до ног подобными извращениями не так уж много.
Пока Уинстон доставал служебное удостоверение, Лили выкатила из-под стола табурет на колесиках. На столе под яркой лампой был разложен кусок папиросной бумаги с рисунком, над которым сейчас трудилась хозяйка салона.
Сев, она пару секунд пристально его рассматривала, потом что-то подправила, и лишь затем снова повернулась к гостям. Хейверс отметила про себя, что Фостер поняла, кто перед нею, однако не подала вида. Зато она поинтересовалась, не хотят ли они сделать себе татуировку.
– Нет, иголки не по мне, – сказала ей Барбара. – А ты, Уинстон? Небось, не хочешь расстраивать мамочку! Вряд ли она у тебя большая любительница татуировок. Или как?
– Ну, разве что ее имя в сердечке, но не более того, – признался Нката и повернулся к хозяйке салона: – Лили Фостер, я не ошибся? Нам нужно поговорить.
Лили откатилась от стола. Свет падал ей на лицо. Ее можно было бы даже назвать хорошенькой, подумала сержант Хейверс, будь на ней поменьше всякого пирсинга – особенно омерзительно смотрелось толстое кольцо в носовой перегородке. Да и волосы выглядели бы гораздо красивее в своей естественной цветовой гамме. Не прибавляли девушке привлекательности и похоронного вида шмотки, не говоря уже о вызывающих татуировках. А ведь какая чудная, чистая и матовая, у нее кожа, какие милые веснушки на носу! Да еще идеально очерченный рот, как будто над ним поработал скальпель пластического хирурга… У Фостер практически не было ни бровей, ни ресниц, но это лишь придавало ей некую экзотичность. Если закрыть глаза на все ее причуды, подумала Барбара, девица очень даже ничего.
– Если вам сказали, что я там зависала, то они лгут, – сказала Лили. – И даже если я действительно проходила мимо – а я не проходила, – то это общественная дорога, и по ней может ходить кто угодно. Даже копы с этим согласятся. Если мне захочется по ней прогуляться, я прогуляюсь. Если захочу передохнуть, то остановлюсь и передохну. Кстати, это все, что я сделала.
– Это вы все про то предписание? – Хейверс помахала у нее под носом ордером. – Неужели вы ждете, что к вам сюда нагрянет Скотленд-Ярд лишь потому, что вы нарушили предписание полиции?