Горький берег солёного моря
Шрифт:
– Никогда не позволю себе влюбиться, – прошептала Марина. – Брак – это ведь сделка и ее стоит заключать на трезвую голову.
Вид сестры вскоре наскучил девушке, и она отвлеклась на рыбаков, которые только причалили к берегу и с заметным усилием втягивали на него лодку.
* * *
Анна тоже заметила рыбаков и подумала, что они припозднились – прилив уже почти кончился и через час другой должен был начаться отлив, который задержал бы лодку в море еще надолго. Потом она посмотрела на другие лодки и подумала, что их так много и все они лежат на берегу без присмотра. Потом девушке пришла в голову мысль, что среди лодок есть совсем маленькие и легкие, такие, которые и ей бы удалось спустить на воду.
Стерев с лица слезы, Анна подошла к одной из них. Взявшись за край борта, девушка попыталась перевернуть лодку, но та оказалась тяжелее, чем выглядела на первый взгляд. Понимая, что ее действия могут привлечь к ней внимание, Анна не стала предпринимать второй попытки. Подобрав ноги, девушка села между бортами соседних лодок и едва слышно шмыгнула носом. Так она просидела минут пять.
Анна могла бы просидеть и дольше, но вдруг почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Девушка резко обернулась. Позади нее стояла Матрена – старуха, о которой в городе разное говорили. Кто-то называл ее ведьмой, кто-то – колдуньей, умеющей по волнам на воде и звездам на небе предсказывать судьбу.
Матрена вытянула вперед худую морщинистую руку, постучала по дну ближайшей лодки и спросила:
– Уплыть хочешь?
Голос у нее был неприятный – хриплый, низкий, похожий на глухое карканье.
– Хочу, – ответила Анна.
– Море неспокойное сегодня, – устремив взгляд вдаль, проговорила Матрена. – Буря к вечеру разыграется.
Девушка тоже посмотрела на воду, но никаких признаков приближающейся непогоды не заметила. Тогда она перевела взгляд обратно на Матрену и с ужасом обнаружила, что старуха стоит совсем рядом с ней.
"А что, если околдует?" – мелькнула у Анны мысль, и девушка поспешила поскорее подняться на ноги и сделать шаг в сторону. Справа и слева от нее лежали лодки, так что Анне не осталось ничего другого, как только отойти к морю.
– Родители твои огорчатся, если с тобой беда случится, – продолжала тем временем Матрена. – Особенно отец. Он любит тебя. Да и суженый твой не обрадуется, когда вернется и о гибели твоей узнает…
"Гибели?.." – лишь после того, как Матрена произнесла это слово, Анна впервые поняла, о чем действительно она думала, когда собралась столкнуть лодку на воду. Ведь, в самом деле, не могла она выжить одна в открытом океане на этом хлюпком суденышке.
Но, с другой стороны:
– А разве обрадуется Василий моему браку с другим? Ведь я обещала, я клялась, что дождусь его. А выходит, что продамся за титул какому-то старику-князю. Нет, уж лучше я попытаю удачу и попробую добраться до Васи через море, чем…
Матрена посмотрела на нее так, что слова застряли в горле. Девушка с трудом сглотнула и невольно отступила еще назад. Старуха же лишь улыбнулась, обнажая редкие коричневые зубы. Анна подумала, что лучше будет убежать от нее. Но Матрена оказалась на редкость проворна и ловко схватила девушку за запястье.
– Вот, что я скажу тебе, милая, – прокаркала она, – не пугайся этого брака. Он принесет тебе лишь свободу. Не пугайся и другого своего брака – от него тебе самое главное в жизни останется. О третьем браке мечтай, думай, но не торопи его – он в свой час случится. А когда тот час придет, откинь все сомнения и страхи – иначе не заслужишь ты его.
Выпустив ее руку, Матрена тяжело вздохнула. Помолчала несколько секунд, а потом сказала голосом куда менее зловещим и куда более приятные, чем прежде:
– Ступай, милая, попрощайся с местами любимыми. Поплачь – от слез всегда легче делается. И постарайся понять, что ежели смерть твоя приятнее для твоего возлюбленного, чем твоя жизнь – значит, не любит он тебя вовсе. А если любит, то все тебе простит.
Матрена замолчала, и не дожидаясь, пока она заговорит вновь, Анна бросилась бежать. Не домой – там не могло ей стать лучше после всего услышанного. Анна побежала в сторону гор, туда где никто посторонний не мог нарушить ее одиночества, где лишь ветер и скалы могли услышать ее слезы.
Глава 2 (Василий)
Стояла невыносимая жара. С самого рассвета лучи солнца испепеляли землю и всех, кто рисковал выйти из тени. Василий надеялся, что хотя бы в имении госпожи Юлии будет прохладнее. Однако в гостиной, куда провела его служанка, было не только жарко, но еще и очень душно. Не спасали ни открытые окна, ни фужеры, в которые паж по просьбе любезной хозяйки разливал прохладное вино.
Самой хозяйки пока не было. Служанка передала ее просьбу подождать, и Василию не осталось ничего другого, как только исполнить ее. Или уйти ни с чем, как и предыдущие несколько раз – госпожа Юлия никак не хотела найти времени и желания, чтобы встретиться со своим невольным протеже и наконец поговорить на темы, его интересующие.
Молодой человек сорвал с шеи ленту и расстегнул верхнюю пуговицу. На его родине за такое на дворянина могли посмотреть очень косо. Но здесь, где климат был более жаркий, делались некоторые поблажки как дамам, так и кавалерам.
Он несколько раз прошелся по комнате из угла в угол, чудом не налетев на небольшой столик, на котором стояла ваза с фруктами. Василий был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на предметы интерьера, которые по недоразумению покинули свои привычные места.
Наконец, дверь в гостиную открылась и вместе с поднявшимся сквозняком в комнату вошла госпожа Юлия. Очаровательная хозяйка дома как всегда была одета предельно просто и элегантно. И, в отличие от своего гостя, ничем не показывала, что и ей от жары становится дурно.
– Мой дорогой друг! Как я рада вас видеть. Вам предложили вина? А фрукты?
– Благодарю вас, госпожа. Ваш паж был очень любезен. Несомненно, это вы научили его этому.
Госпожа Юлия протянула руку, позволяя Василию прикоснуться к ней губами. После этого хозяйка отошла к открытому окну и присела на кушетку, чтобы быть ближе к свежему воздуху и подальше от того, кто вот-вот должен был доставить ей неприятности.