Горький без грима. Тайна смерти
Шрифт:
Все здесь воистину удивительно, начиная с самого брака и кончая отношением начальника тюрьмы к арестованным. Естественно, хотелось побольше узнать о людях, с которыми Горького при столь необычных обстоятельствах столкнула судьба.
Мне удалось отыскать тетрадку жены начальника острога Анны Александровны Покровской, на обложке которой она начертала: «История моей жизни».
Дочь провинциального коллежского асессора, она успешно кончила епархиальное училище и получила свидетельство о праве быть домашней учительницей. Вышла замуж за человека, которого знала с малых лет, как взрослого, и поэтому никак не
Анна Александровна пишет: «Муж мой занимал место начальника тюрьмы, был он старше меня на 14 лет, и я выходила за него не по страстной любви, как это делается теперь, но он мне был очень симпатичен, и мы с ним договорились так: „Если я найду кого лучше его, то я скажу и мы добровольно разойдемся“. Но этого не случилось, потому что я скоро к нему привязалась и полюбила его, да и нельзя было его не полюбить, хороший был человек, и мы с ним прожили дружно, любя друг друга, 19 лет».
Анна Александровна продолжает: «Моя свадьба была 6 мая 1901 года. Венчались мы в тюремной церкви, все арестованные пожелали присутствовать на нашем венчании, так как очень любили начальника и пожелали за нас помолиться.
В этом году в тюрьме были арестованные М. Горький и Скиталец, которые каждый вечер пели в своих камерах. Особенно мне запомнилась песня „Солнце всходит и заходит“, так как пелась чаще всех. Горький страдал болезнью легких, и мой муж, делая обход, часто… носил Горькому портвейн в пузырьках для подкрепления сил, а некоторым (арестованным. — В.Б.) совал коробки с папиросами. Он сердечно относился особенно к политическим и все время говорил мне, что вполне разделяет их идеи и планы.
С Горьким муж мой советовался относительно брака со мной и однажды познакомил меня с ним».
При каких обстоятельствах это произошло, мы уже знаем из письма Горького.
Наблюдения над такими людьми приводили Горького к выводу, что наиболее чуткие к общественным изменениям люди из среды господствующих классов не только видели неизбежность крутых перемен, но и начинали «выламываться» из своего круга. Известные примеры тому — Бугров, Савва Морозов, а в творчестве Горького такие бунтари-купцы, как Фома Гордеев, Егор Булычев.
Своими наблюдениями над столь необычными людьми Горький делился с друзьями, например с художником Нестеровым, гостившим у него 24–25 июля 1901 г. и тогда же написавшим его портрет. Нестеров писал своему другу Турыгину о Горьком: «„Высидка“ его в Нижегородской тюрьме не отразилась на нем угнетающе. Он вынес из нее много наблюдений и лишний раз убедился в добродушии русских людей».
…Надо ли говорить, с каким чувством Юрий взял в руки листок в продолговатую клеточку, покрытый мелкими, как бисер, — каждая отдельно — буквами. Письмо это сыграло решающую роль в его жизни. Все подозрения были сняты. Он смог по-прежнему спокойно трудиться. В годы войны Юрий Покровский был призван в ряды Советской Армии и погиб, защищая Родину.
Прежде чем вместе с заключенным Пешковым окончательно покинуть камеру Нижегородского острога, не пожалеем времени на то, чтобы заглянуть, как выражаются специалисты, в творческую лабораторию писателя.
Тюрьма и творческая лаборатория?
Нет, читатель, вы не ослышались. Что бы ни случилось
…Арестовали Горького, когда он писал свою первую пьесу, «Мещане», о чем сообщал Пятницкому: «Когда я писал „Мещан“, меня арестовали на 3-м акте». Даже в обстановке тюремного заключения не переставал он размышлять о пьесе. «Я думаю работать здесь, но еще не начал. Жаль, что отобрали пьесу, я бы ее и писал теперь».
Вот тут-то совершенно неожиданно пригодились тюремные встречи и впечатления. В «Мещанах» появляется Елена, 24-летняя вдова смотрителя тюрьмы, живущая в доме Бессеменова. И именно в третьем акте, на котором прервалась работа Горького в связи с арестом, появляется такой монолог.
«Елена (задумчиво). Когда я жила в тюрьме… там было интереснее! Муж у меня был картежник… много пил, часто ездил на охоту. Город — уездный… люди в нем какие-то заштатные… Я была свободна, никуда не ходила, никого не принимала и жила с арестантами. Они меня любили, право… они ведь чудаки такие, если рассмотришь их поближе. Удивительно милые и простые люди, уверяю вас!»
Елена даже плакала, думая, что ей придется покинуть тюрьму в связи со смертью мужа. Дом Бессеменова — это клетка, духовная тюрьма, и Перчихин призывает всех в финале: «Ну, вот и все! Вот оно… все разлетаются! Айда, ребятишки, лети из клетки, как птицы в благовещенье…»
При помощи образа Елены и ее монолога Горький доводит до парадоксального заострения мысль о том, что «свободная» жизнь в обстановке закоснелого мещанства и есть жизнь в тюрьме социальных предрассудков и духовной слепоты. Но не менее важно другое. Образы птицы как символа свободы и клетки-тюрьмы, противостоящий ему, в общем-то довольно традиционные в творчестве раннего Горького, обретают особое наполнение, и этого художественного горьковского мотива нам еще предстоит коснуться.
Ну, и в заключение еще один любопытный штрих. Оказалось, что Горький задолго до ареста сам знал «молодую», — воистину мир тесен! 27 июня 1901 г., т. е. вскоре после освобождения из тюрьмы, он сообщал в письме Чехову: «Познакомился с одним из жандармов — славный парень, а жена его — представьте-ка! — в некотором роде — воспитанница моя, — я водился с ней, когда она была девочкой лет 4–7. Теперь — поразительная красавица, умница, добрая и очень тяготится дрянной службой мужа».
…О чем думал писатель, наклеивая на конверт две марки с изображением крестьянина, боком — чтоб не заклеить слово «Заказное» в правом верхнем углу? Не о том ли, что приходится выводить столь не любезное его сердцу новое название, навязанное родному городу вопреки его воле?
Но вряд ли о том, что тогдашнюю, 1901 года, ситуации нынешнее время наполнило не только парадоксальным, просто каким-то абсурдистским содержанием: разве так, как жандармы с врагами царизма, обращались верные сатрапы сталинского режима, служители ГУЛАГа с политическими заключенными, — да хоть бы и с теми же писателями?