Горький дым
Шрифт:
— Вы правы, — кивнул он. — И что из того?
— А то, — произнес Лакута со значением, — если на Украину едет наш человек, который имеет там близких родственников, то он может получить ценную информацию. Список таких людей я предлагаю господину Лодзену. Абсолютно надежных людей.
— Абсолютно надежных? — хитро прищурился Рутковский. — Однако господин Лодзен может получить список...
Лакута пренебрежительно помахал сигаретой в воздухе:
— Хотите сказать, что наш разговор никому не нужен, так как разведка недаром платит нам деньги!
Рутковский не ответил. Да и что он мог ответить, если этот старый проходимец совершенно точно отгадал ход его мыслей?
— Я вижу, вы именно так и подумали! — немного повысил голос Лакута. — Однако есть одно «но»... У господина Стецько нет никаких списков, не имел их до последнего времени и я. Но если бы я получил их раньше, то раньше и предложил бы эту операцию. Видите, я говорю совершенно откровенно, да и что мне скрывать? Дело в том, что недавно умер мой отец, он был одним из помощников Лебедя. Отец не доверял никому, даже немного помешался на конспирации — оказывается, он сохранил некоторые документы. А я, перебирая бумаги, наткнулся на списки.
Рутковский подумал немного и сказал:
— Списки агентуры тридцатилетней давности... Многие из них поумирали, другие перешли в новую веру...
— Конечно, — согласился Лакута, — списки информаторов службы безопасности требуют некоторого уточнения и, естественно, утрясутся. Но представляете, какую они имеют ценность?
— Ваши условия?
Лакута назвал такую сумму, что Рутковский от неожиданности подскочил в кресле.
— Завтра утром я поставлю в известность полковника Лодзена, — пообещал он и спросил: — Но почему вы не обратились непосредственно к нему?
— У вас еще мало опыта, мой друг! — довольно засмеялся Лакута. — Полковник Лодзен — лицо официальное, и я в какой-то мере тоже. Референт господина Стецько, если хотите знать. И нехорошо официальному лицу идти к другому официальному лицу с таким предложением — ведь полковник может просто приказать: списки на стол. И будет прав: деньги даром не платят — ну помажут мне руку, кинут несколько сотенных, а я плевать на них хотел, может, это мой последний шанс в жизни, другие вон как руки нагрели... — Сообразив, что сказал лишнее, замолк, нервно закурив сигарету, продолжал уже более обдуманно: — Однако мое предложение носит неофициальный характер. Мог я пошутить с вами? И разговаривал ли вообще?
«Итак, наша беседа не записывается», — сделал вывод Рутковский.
Как будто угадав ход его мыслей, Лакута сказал:
— Мы разговариваем с глазу на глаз, и я хотел бы предложить вам небольшой бизнес. Пять процентов от соглашения, ни цента больше, не торгуйтесь, пять процентов — нормальная цена, и бизнес есть бизнес... Комиссионные...
Рутковский чуть покраснел: впервые в жизни ему совсем открыто и без тени сомнения предложили взятку. Однако здесь взятка имеет совсем другое название: комиссионные...
Но как поступить? От комиссионных никто не отказывается, а с другой стороны, как расценит его поведение полковник Лодзен — конечно, если узнает о взятке? Однако, если отказаться, Лакута может его заподозрить.
Ответил уклончиво:
— У нас будет еще возможность решить эту проблему...
— Я сказал: пять процентов и ни доллара больше.
— Хорошо. Пан оставит свой телефон?
— Вы сможете найти меня через Стефу.
— Прекрасно.
— Панна Стефа добросовестно относится к своим обязанностям и много знает, но, надеюсь, совсем не обязательно рассказывать ей о нашей, — он поискал слово, — о нашей договоренности.
— Конечно, — Рутковский сделал попытку подняться, однако Лакута остановил его, положив руку на плечо, и громко позвал:
— Панна Стефа, идите сюда, пожалуйста, нам уже надоели деловые разговоры, и нужно немного развлечься.
Луцкая достала из бара две бутылки — Рутковский успел заметить, что там больше ничего не было, и это подтвердило его догадку относительно кратковременности пребывания Лакуты в «люксе». Стефа налила виски в хрустальные бокалы, доверху наполнив их льдом, и спросила:
— Все в порядке?
— Господин Рутковский согласился информировать полковника Лодзена о моих предложениях по поводу передач на Украину. — Лакута отхлебнул виски. — Мы нашли общий язык с моим молодым другом.
Луцкая сверкнула глазами, и Рутковский сообразил, что она не поверила ни одному слову Лакуты. Еще бы: снимать такой номер ради получасового разговора о содержании передач «Свободы»! Но Стефа больше ничем не выдала себя, только спросила:
— Я еще нужна?
— Если у вас другие планы...
— Пан Максим пригласил меня поужинать, — сказала неправду.
Рутковский вовсе не собирался второй вечер подряд проводить со Стефой. Хотел уехать за город и положить в тайник первые добытые на РС материалы. Сейчас же должен был отложить эту операцию на целых два дня. Правда, завтра вечером, если ничто не помешает, он скопирует еще десяток карточек, и Олегу лишний раз не нужно будет ездить к тайнику.
Лакута остался, а они ушли. Рутковский пропустил в дверях Стефу и увидел, как из соседнего номера вышел мужчина и быстро прошел по коридору. Максиму показалось, что он где-то видел его. Бросился было за ним, чтобы догнать, но Стефа схватила за локоть, спросила:
— Куда ты?
Максим замедлил шаг, и мужчина повернул за угол. Рутковский подумал, что он, наверное, ошибся — успел на какое-то мгновение увидеть профиль незнакомца. Но ощущение того, что он все же когда-то видел его, не проходило. То ли походка, то ли что-то другое было знакомо — в конце концов Максим решил, что такое бывает: человек, которого видишь впервые, чем-то — фигурой, осанкой, походкой — напоминает кого-то.
— Наваждение какое-то... — пробормотал он.
— Ты что? — заглянула ему в глаза Стефа.